- Не Фалос, а Фалес, - закончила я историю, широко улыбаясь.

Лекарство действовало. Пустая пузатая бутылка смотрела на нас прозрачными стёклами, и, если меня принялось клонить в сон, то Милка, наоборот, разошлась. У неё так было всегда. Могла перепить любого мужчину, и алкоголь действовал, как второе дыхание. Она принималась смотреть фильмы, плакать над ними, писала бывшим, сочиняли глупые стишки и не давала спать мне. Но сегодня был другой повод.

- Если устала, можешь идти, - сказала как-то спокойно, будто не она только что смеялась, как сумасшедшая, на всю квартиру, не боясь разбудить соседей.

Бросив взгляд на часы, я поняла, что уже как два часа сплю по своему обычному распорядку, и кивнула, соглашаясь.

- Тогда, - подскочила Сологуб. – Иди в ванную, я пока постелю. – Полотенце возьмёшь в комоде, там все чистые. Вещи какие нужны?

- Так я с собой брала.

Мы вошли в комнату вместе, и я открыла чемодан.

- Что-то у него несварение, - воззрилась она на вещевой клубок, в котором сложно было найти хоть одну немятую вещь.

- Блин, - цокнула языком я, понимая, что завтра должна выглядеть как всегда хорошо. Я – лицо ресторана, пусть и сижу по большей части в кабинете, решая дела, но зачастую меня зовут в зал, чтобы разрешить конфликты. – Что надену? – вытащила несколько блузок, превратившихся в жёваную бумагу.

- Я поглажу, - быстро отозвалась Милка. – Правда, утюга тысячу лет в руках не держала.

- Ты всё такая же, - обняла я её, прижимаясь крепко. Ощущение тепла от человека, для которого я не пустой звук, снова вызвало слёзы.

- Да к чему что-то делать, если можно не делать? Постирала – отвисится. Вот мой лозунг! Но лично для тебя утюг найдётся. Давай уже, иди в душ.

Оказавшись одна и подставив тело плачущей лейке, я смотрела какое-то время на большой корабль, раскинувший паруса на одной из кафельных стен. Милка всегда любила историю про Ассоль и Грея, хоть никогда и не казалась нежной и ранимой. Всегда боевая и уверенная в себе, она мечтала о светлой и большой любви, которая к ней, по велению злого рока, так и не пришла. Пока. Мне хотелось, чтобы подруга обрела счастье, о котором мечтала. А что до меня?

Ком, подкативший к горлу, собирался всё больше и больше, пока не сдавил гортань, заставляя плакать, и пресная вода смешалась с солёной. Я сильная, я сильнее боли, мне никто не нужен.

Как в одночасье зачеркнуть всё хорошее, что связывало с человеком, и, переступив через порог, за которым строилось счастье, пойди дальше? Ответ один: только с вверх поднятой головой. Я не стану ползать ни у кого в ногах, не стану прощать, не стану просить одуматься. Каждый вправе делать выбор сам. Он свой сделал, теперь очередь за мной.

Ненависть переплеталась с обидой, сковывала болью и душила слезами. Я понимаю, что назад дорог и нет, оттого невыносимо хочется выть. И сейчас я могу себе позволить. Вырвавшийся стон был, пожалуй, громче, чем я рассчитывала, потому, прижав ладонь к губам, я продолжила более тише, чувствуя, как внутренности распирает от накопившихся эмоций. Я могла сейчас лишь выплакать то, что накопилось за эти часы. Потом сгрести вместе остатки самообладания и жить дальше.

Почему-то в голову лезли мысли не том, какой Егор предатель, а о том, как всё начиналось.

Солнце нестерпимо жарило землю и мои плечи. Я лежала, раскинув руки, в позе, способной привлечь любого парня. Именно так мы с Иркой решили знакомиться на озере. В воду я заходить не любила, предпочитая красоваться на берегу, тем более, было что показать.

- Смотри, они сейчас будут прыгать, - голос Ирки вырвал из сладкой солнечной неги, и я повернула голову в сторону моста, по которому обычно народ передвигался с одной стороны озера на другую. Порой какие-нибудь отчаянные парни перемахивали через парапет и летели вниз бомбочкой, щучкой или как выйдет.