На улице ни души, потому что уже поздно. Таксист помогает мне вытащить из багажника чемодан и оставляет меня одну перед подъездом с зеленой дверью. Смотрю на серую девятиэтажку и думаю, что нужно было сначала позвонить маме. Она наверняка уже спит. Хотя, мама вряд ли бы сняла трубку — мы поругались с ней после… потери малыша и не общаемся до сих пор. Тогда ей в мой адрес было сказано очень много обидных слов.

Мотаю головой, отгоняя еще одни непрошенные воспоминания, собираюсь с духом и заношу руку, чтобы набрать номер квартиры, как дверь с противным писком распахивается, чуть не ударяя меня. Я вовремя успеваю отпрыгнуть. Мне на встречу выходит тучный мужчина в спортивном костюме, явно недовольный, что ему нужно идти на улицу. Вперед него выскакивает маленькая собачка, которая заходится громким лаем при виде меня.

— Добрый вечер! — киваю и быстро ныряю в подъезд.

Двери лифта сразу же разъезжаются, стоит мне нажать на кнопку. Доезжаю до нужного этажа. Подхожу к знакомой квартире. Желудок предательски скручивается в тугую спираль, когда я останавливаюсь перед черной дверью.

— Нужно собраться, — уговариваю себя нажать на кнопку звонка. — Я расскажу маме, и она все поймет. Все будет хорошо, — киваю самой себе и вдавливаю звонок. — Вот и повод помириться.

Резкая трель пронзает тишину в квартире. Спустя пару минут слышатся шаркающие шаги. В глазке загорается свет. Втягиваю воздух. Проходит мгновение, замок громко щелкает. Задерживаю дыхание.

“Все будет хорошо!” — повторяю про себя.

Дверь распахивается, и на пороге появляется мама. Она сурово смотрит сначала на меня, потом замечает в моей руке чемодан, ручку которого я сжимаю до побелевших костяшек, тихо хмыкает.

— Что, выгнал тебя твой богатей? — в голосе мамы звучит довольство, с которым она любит говорить, когда по ее же мнению оказывается права. — А я тебе говорила: таким, как он, дефектные не нужны. Теперь прибежала за приютом?

7. Глава 6

На мгновение прикрываю глаза. Мамин сарказм просто нужно пережить. Она всегда была такой, сколько я ее помню. Думаю, именно поэтому от нас и ушел отец — мама его выжила. Какому мужчине понравится, что рядом с ним живет “напильник”?

Распахиваю веки, подмечая, что мама еще немного постарела. Вокруг голубых глубоко посаженных глаз разбежалось еще больше морщинок, уголки поджатых губ опущены вниз. В светлых коротких волосах теперь четко просматривается седина, занимающая почти всю голову мамы, которая так и продолжает стоять, сложив руки на полной груди.

— Я скучала, — вырывается у меня.

Какой бы мама не была, но она мой родной человек. Мы никогда не были близки, мне кажется, я всегда росла сама по себе, потому что маме с семи моих лет приходилось тянуть нашу маленькую семью на своих плечах. Она работала сестрой-хозяйкой в больнице недалеко от дома и жутко гордилась этим, считая, что порядок в терапевтическом отделении зависит только от нее. Именно мама отправила меня на медицинский, хотя я изначально хотела на журналистику. Но теперь ни о чем не жалею.

— Проходи, — вдруг спокойно отзывается мама, отстраняясь от двери.

Я тут же ныряю внутрь, где пахнет лакированным деревом и кремом для рук. Дверь за моей спиной захлопывается, посылая легкую дрожь по телу. Смотрю в пол, выложенный желтой елочкой. Я предлагала маме сделать ремонт — поменять массивный гардеробный шкаф, занимающий половину прихожей, убрать трюмо с зеркалом, стоящее напротив. Вот только мама требовала не доставать ее нелепыми предложениями. Со временем я отстала.