На следующее утро мама еще до будильника будит меня на работу. Конечно, обычную жизнь никто не отменял, хотя идти куда-то нет никакого желания. Я почти снова накрываюсь одеялом, но тут мама заходит во второй раз, и мне приходится вставать. Ощущаю себя разбитой и растоптанной… преданной. Я так и не умылась вчера, поэтому косметику буквально приходится отдирать, что приводит немного в чувства.

Игнат за ночь ни разу не звонил. Видимо, он все еще с Мариной. Или равнодушно отнесся к моей пропаже. Плевать!

На кухонном столе уже приготовлен растворимый кофе и блинчики с джемом. Есть не хочется, но я не могу обидеть маму, поэтому заталкиваю в себя два блина. После кофе во рту остается горечь, но вот ей я как раз рада — она соответствует моему состоянию.

Чуть не опаздываю на работу, потому что от дома мамы до клиники ехать в разы дольше. Залетаю в своей кабинет, слегка успокаиваясь в нем. Здесь я чувствую себя в своей тарелке. Это моя стихия, и я ей управляю.

Утопаю в работе до самого обеда. Желудок напоминает о себе громких бурлением. Есть по прежнему не хочется, но решаю хотя бы прогуляться, чтобы не дать себе вновь погрузится в мысли о вчерашнем. Поднимаюсь из-за стола, но не успеваю сделать и шага, как в дверь решительно стучатся, а после, не дожидаясь моего ответа, створка распахивается, и на пороге появляется женщина. Внимательно всматриваюсь в нее, сужая глаза.

— Добрый день! — мягко здоровается она. Ее голос немного сипит. — Узнали меня?

Мое сердце падает вниз, словно камень.

— Конечно, — буквально выплываю.

Как я могла не узнать… любовницу мужа?!

— Прекрасно, — Марина проходит в кабинет, мерно стуча каблуками по полу. — Игнат сказал, что нам троим нужно познакомиться, — она скользит пальцами по пока еще плоскому животу. — Поэтому я записалась к тебе на прием, — ее губы растягиваются в улыбке, слишком широкой, слишком уверенной. — Ну что, готова стать подругами?

8. Глава 7

Хочется застонать в голос, глядя на счастливое лицо Марины. Позволяю себе рассмотреть ее более подробно. Вчера она была… другая. Сегодня же я вижу здоровый румянец на ее щеках. Высокие скулы придают лицу Марины некий аристократизм. За счет светлых волос мы с ней даже чем-то похожи. Только мой цвет натуральный, а вот она точно крашенная. Глаза Марины, вчера налитые кровью, сегодня кажутся глубокой пропастью — насколько черными они выглядят в свете кабинета. Шифоновое платье обтягивает пока еще стройную фигуру.

Увы, я не могу не признать, что Марина красива. Но ее красота немного… показная, вульгарна.

— Думаешь, как мне отказать? — она склоняет голову набок.

— Как ваши, — выделяю это слово нажимом, — дела?

Как ни крути, я обязана провести этот прием. Спасибо профессиональной этике и маячащей дисциплинарной ответственности за отказ без уважительных причин. Потом схожу к главврачу и поговорю с ним. Он поймет… должен понять, если все объяснить. Это переходит границы!

— Спасибо, твоими, — Марина будто передразнивает меня, тоже выделяя обращение ко мне, — стараниями и я, и малыш в полном порядке. Всего лишь горло немного саднит, и небольшая трещина в ребре от того, как ты сильно давила на меня. Но я уверена, что ты это сделала неспециально.

Пытаюсь понять, обвиняет Марина меня или нет. Поясницу простреливает от того, как резко я выпрямляюсь. Вряд ли я давила слишком сильно, чтобы была трещина. С другой стороны адреналин и эмоции могли отыграться по-своему, и я просто не заметила силы нажатия… Встряхиваю головой. Нет, точно нет! В любом случае, главное, что Марина жива и относительно здорова. Я свою обязанность выполнила.