— Будет зависеть от того, насколько быстро ты соберёшь вещи, — стараюсь, чтобы заминка не была слишком долгой, а голос не выдавал неуверенность.

Андрей зачем-то закрывает глаза на какое-то мгновенно, шумно затягивая носом воздух. Изображает, что дофига мучается?

Эх, папа… Как многого он не знал. Но теперь я должна быть сильной — не имею права его подвести.

— Организацию похорон я беру на себя, — решительный, но в то же время мягкий голос Андрея перебивает мысли. — Твой отец был для меня почти другом. Знаю, ты не поверишь, но это так.

Скептически хмыкаю: дистанция между ними всё равно всегда чувствовалась. Хотя да, папа уважал моего так называемого мужа. Но дружбой это не назвать. Так что не верю, что Андрею хоть немного так же больно от смерти папы, как мне. Даже на десятую долю этого нет. А меня чуть ли не выворачивает при мысленном сопоставлении слов про похороны с ним… Он ведь живее всех всегда для меня был.

— Вещи, Андрей, — не представляю, как меня хватает на то, чтобы жёстко поторопить.

Не хочу обсуждать организаци.ю похорон. Только не с ним и не сейчас.

— Иду собирать, — к счастью, соглашается он нехотя, а не вешает мне про то, что собирается добиваться моего прощения.

9. Глава 9

От лица Андрея

Почему она не ушла сразу? Узнав столько всего разом? Как вообще могла выдерживать мою чушь про лифт, поцелуй, попытку достучаться? Представляю, как ей было тошно.

И как назло, вспоминаю отдельные моменты чуть ли не в подробностях: её взгляд на мой шарфик утром, который, как дебил, не собирался снимать. Её отчаяние и беспомощность во время поцелуя, её побег от меня в ванную… То, как швырнула что-то в дверь. Вчерашняя пьяная дерзость, в которой было слишком много боли.

Во всём этом слишком много боли. Она вытормашивает наизнанку. А тут ещё и отец…

Какого хрена столько всего на неё сразу? И ведь не вывезет она одна. Хрупкая такая, маленькая совсем, раненная.

Не придумал ничего лучше, чем заявить о своей типа дружбе с её отцом, из-за которой организовывать похороны буду. На самом деле это больше ради неё — чтобы хоть как-то облегчить всё навалившееся. Да, я уважал Сергея Александровича и знаю, что это взаимно было, но поскольку он мой босс, общение скорее деловым было.

Конечно, я сожалею о его смерти. Хороший был мужик, и коробит, что вот так всё вышло. Даже поговорить с ним не успел. А ведь собирался признаться и добиться увольнения Тани. Но на это даже похер — уверен, Софа её выставит, а вот сам факт его смерти…

Внезапно. Оглушительно. Тяжко.

Своего отца я потерял давно, и в какой-то степени Сергей Александрович порой будто пытался его заменить. По факту оно, конечно, не получалось при деловой дистанции, да и сам он об этом знал, но всё же. Родным уже стал.

Не глядя, запихиваю свои вещи в чемодан. Уверен, что что-то наверняка оставлю, но мне не до того, чтобы вспоминать, где у меня что. Сейчас и вправду лучше поскорее свалить. И заняться делами пока подальше от Софы. Помогать, не мельтеша перед взглядом. Не время.

И даже думать о возможности и невозможности прощения сейчас ни к чему. Главное — помочь ей хоть как-то пережить и справиться со всем. Потому что моя скорбь по Сергею Александровичу и близко не сравнится с тем, что сейчас наверняка испытывает она…

Прислушиваюсь к звукам в комнате, где сидит жена. Гардеробная у нас смежная со спальней, и если бы Софа дальше рыдала, я бы знал. Но жена совсем притихла: кажется, успокоилась. Судя по звукам, сейчас делами какими-то занимается. Ищет что-то на столе.

Жена… Мысленно я до сих пор называю её так. И ни в какую не хочу менять сложившийся расклад. Но придётся включить реалиста: развод нам тоже светит. Можно оттянуть, но избежать вряд ли получится.