Звук каблуков хреначит чуть ли не по мозгам. Даже с кухни улавливаю шлейф духов Софы. Я, правда, терпеть не могу любой парфюм на жене: мне гораздо кайфовее чувствовать её теплый и нежный запах, напоминающий одновременно и печеньки, и весенние цветы. А духи эти пахнут чем-то вызывающим. Хрен даже знает, чем. Какая-то подруга дарила жене типа дорогой и шикарный флакон, который в основном без дела стоял.

Меня накрывает одновременно и облегчением, что Софа тут, и злостью: где была так долго и почему в таком виде? Мстить всё-таки вздумала?

Прекрасно сознаю, что не имею сейчас право выплёскать клокочущую ярость, которая по сути больше на абстрактного мудака распространена. А потому так и стою на кухне, неподвижно, руками опираясь на спинку стула и почти вдавливая её в пол. Дышу, призывая себя к спокойствию. Но, блять, а если жена мне такое каждый день устраивать будет?

Хотя уж лучше так, чем если уйдёт. Убедиться бы только, что никого и вправду нет…

Софа наконец заходит на кухню. Уже разутая, в тапочках и без пальто. Зато в платье и вправду коротком, бело красном, облегающем. И макияж при ней. Губы особенно чувственно подчёркнуты.

Окидываю её взглядом, чуть ли не до боли сжимая челюсть, чтобы не сорваться. Спасибо хоть лифчик надела.

— Ты что-то хмурый, — как издевается жёнушка, усмехнувшись явно пьяно. — Остался без ужина?

Это она мне так напоминает, что обычно меня встречает с горяченьким? Во всех, кстати, смыслах.

И что-то мне подсказывает, что я ни на какой из этих смыслов уже не претендент. Мысль отзывается давящей тяжестью в груди.

— Я приготовил, — спокойно отвечаю, хотя как бы стол накрыт, может и сама видеть. — Тебе. Сам не голоден.

Софа проходит вперёд, оглядывает стол с застывшей на губах усмешкой. Да, здесь всё её любимое. Неужели не тянет совсем?

— Воу-воу, — хихикает жена. — И цветочки тоже мне? — она поддевает рукой все пионы, при этом потянувшись к ним то ли понюхать, то ли ещё непонятно зачем.

А возможно, даже специально так делает: роняет ведь их этим неосторожным действием. Вода разливается по столу, задевая и ужин, а ваза падает как раз в стейк, превращая его из красиво оформленного наверняка в размазанный.

Сильнее сжимаю спинку многострадального стула, пытаясь не реагировать на очередную выходку жены.

— Ты пьяна, — обозначаю на удивление спокойно, хотя внутри всё ещё клокочет. — Где ты была?

— Где была, там уже нет, — пошатываясь, чему-то смеётся Софа.

Насмешливая, холодная, дерзкая. А сама на ногах еле стоит. И в глазах боль. Всё-таки легко разглядеть её за этим демонстративно весёлым пренебрежением. И именно это позволяет мне держать себя в руках.

— Это тебе, — протягиваю ей подарок.

Колебался с тем, чтобы отложить вручение до завтра, когда протрезвеет. Но что-то мне подсказывает, что жена куда больше играет пьяную, чем такая на самом деле. Выпила, да. Но её обычно скорее срубает, чем развозит до подобного состояния. Парочка бокалов хорошего вина — и спит Софа, как усталый наигравшийся котёнок.

— Ага, — кивает равнодушно, бросив лишь один взгляд на тот самый планшет, а потом положив его на стол, где вообще-то бардак.

Вода вот уже на пол стекает. Беру тряпку, вытираю всё сначала со стола, потом иду за шваброй. Софа всё это время стоит, опираясь об ближайшую стену. Глаза закрыты. Бросаю лишь короткий взгляд на особенно маленькую и уязвимую сейчас жену в совершенно не свойственном и не идущем ей образе. Эта девчонка безусловно горяча, но для того, чтобы выглядеть сексуально ей совершенно ни к чему одеваться подобным образом. Духи на ней вот вообще чуть ли не рвотный рефлекс вызывают — причём любые. Эти ещё, наверное, не худший вариант.