Собираюсь предложить ей обдумать, ну или вместе за таблетками сходить, но не успеваю. Звонит телефон. Сергей Александрович… Вот уж внезапно так внезапно. Ещё и рано. К тому же, в мой выходной.

Бросаю взгляд на жену — даже не реагирует на звонок. А ведь могла подумать, что это кто-то другой — если действительно ревнует или подозревает.

Отвечаю прямо при ней. На всякий случай.

Разговаривая с её отцом, машинально достаю из холодильника бутылку с тыквенным соком, пью чуть ли не залпом. Пофиг, что холодный. Это даже и не ощущается толком перед внезапными переменами. То Софа ведёт себя странно, то этот звонок…

Не думаю, что её отец вот так внезапно вспомнил, что его отъезд мои выходные затрагивает. И что-то раньше эта тема его особо не волновала, речь только об одном дне в качестве замены была. Сегодня я не так уж нужен в офисе, у нас вообще многие процессы сами собой идут, настроен уже механизм. Да и если уж на то пошло, я могу и из дома проконтролировать.

Вот только Сергей Александрович почему-то считает иначе и уверяет, что моё присутствие необходимо и что он просто не рассчитал этот момент. Просит выйти… Соглашаюсь, конечно. Хотя совсем уж не хочется, учитывая, что у меня тут Софа странная до напряга.

Допиваю сок и открываю нижний шкафчик, за которым мусорка стоит. Выбрасываю и уже собираюсь закрыть, как взгляд цепляется за что-то знакомое. И я, блять, уже знаю, за что именно. Поверить только не могу.

Автоматически сбрасываю отца Софы, толком не сознавая, распрощался с ним или нет. Тот вроде округлял разговор… Но похер. На всё похер, кроме того, что я на этот раз отчётливо вижу, что в мусорке. Мой вчерашний подарок. Ювелирный комплект, который выбирал чуть ли не с трепетом, представляя, как он будет на жене смотреться.

Леденею и, наверное, даже не шевелюсь. Застываю возле чёртовой мусорки. Это уже слишком.

Софа там ходит, что-то делает — и только это, наконец, выводит из оцепенения. Смотрю на неё, пристально, толком не дыша. Хочется взять её за плечи и встряхнуть хорошенько, спросить, что происходит. А ещё больше хочется просто рывком к себе дёрнуть и впиться в губы своими, не оставлять в покое, пока снова не будет отклика.

Но вместо этого я просто смотрю на неё безотрывно, не представляя, что делать. Софа там спокойно себе воду наливает, будто и не чувствует моего взгляда. Так рядом вроде бы и такая далёкая при этом. Не хочу её терять. Не могу.

Но, чёрт возьми, вижу же, что Софа не со мной сейчас. Закрытая напрочь. И в каждом её движении сквозит решимость взять вещи и захлопнуть за собой дверь. Я, блять, не понимаю, откуда у меня такое ощущение, но оно пробирает полностью. До паники, причём похлеще той, что была вчера. Смотрю ей в лицо, словно запоминая или будто даже видя в первый раз. Такая миловидная, хорошенькая, светлая девочка…

Отчаяние выливается в досаду. И даже в злость.

— Мне тоже выбросить твой подарок? — рычу неожиданно даже для себя.

Софа даже не вздрагивает.

— Если хочешь, — тихо говорит, абсолютно не удивляясь моему выпаду.

Вот только взгляд от меня прячет. А я уже чуть не задыхаюсь от всего этого разом. Не вывожу. Затапливает стрёмным чувством, что ещё чуть-чуть — и потеряю её навсегда.

— Какого чёрта ты выбросила мой? — наезжаю на неё, пытаюсь встряхнуть хотя бы словами. Нарываюсь. — Тебе ещё вчера нравилось. Только потому, что боишься забеременеть? Что за истерика, Соф? Ты никогда так себя не вела.

Сам не знаю, чего добиваюсь. Но хотя бы взгляда её получается. Жена смотрит исподлобья, вроде бы по-злому, но в то же время и уязвимо как-то. Чуть ли не ребёнком неожиданно кажется, потерянным и ранимым.