Мама моего мужа не уходит, следит за каждым моим жестом, взглядом и словом. Измеряет меня холодным, недовольным взглядом.

- Как вы себя чувствуете? – спрашиваю у нее.

- Хорошо, Ксения. Жить буду. А что это за мужчина был с тобой?

- Это… друг семьи, - выдавливаю из себя.

- Друг семьи? Чьей? Впервые его вижу.

- Это друг моего брата. Захотел проведать мою маму.

- О-о-о, понятно. Идем, я тоже хочу посмотреть, как твоя мать.

Берет меня под руку и идет рядом со мной. Борюсь с желанием стряхнуть ее руку и отойти на несколько шагов.

Входим в палату. Она подходит к моей маме, смотрит на нее.

- Да, вот так, увы, случается, живешь-живешь, а потом одна роковая случайность, и висишь на волоске между жизнью и смертью.

Замираю от ее слов.

- Она жива, - холодно говорю. – И обязательно поправится!

Розалия Львовна кидает на меня быстрый взгляд.

- Ксюшенька, конечно, она поправится. Просто рассуждаю, какая иногда несправедливая жизнь…

Стискиваю зубы. Мы с мамой Андрея не особо ладим. Я стараюсь лишний раз с ней не пересекаться. Почему-то в ее присутствии у меня по спине неприятные мурашки.

- Ксения, - опять нарушает она молчание и говорит строго, - ты ведь понимаешь, что у Андрея предвыборная кампания?

Коротко киваю. К чему это она?

- Так вот, дорогая, ходить по ночам в компании взрослого чужого мужчины – это дурной тон. Ты меня понимаешь?

- Сейчас не ночь. Всего семь часов вечера. И это не чужой мужчина, а друг детства.

- Друг детства? Он взрослый мужчина, совсем не твой ровесник. По виду, лет на десять тебя старше. Как мой Андрюша.

Медленно выдыхаю, пытаюсь держать себя в руках. Она всегда так на меня действует – с приятной улыбкой выводит из равновесия. Но сейчас даже не улыбается.

- Он – друг детства, - упрямо повторяю. – И сейчас не ночь.

Розалия Львовна замирает и смотрит на меня долго, задумчиво, а потом всё же улыбается.

- Слушай, дорогая, мы с тобой на одной стороне. Хотим моему сыну счастья. И я лишь хочу сказать, что тебе не стоит проводить время в компании посторонних мужчин. Это может плохо сказаться на репутации Андрея. Ты ведь это понимаешь?

Даже каменею от такого комментария с ее стороны. То есть, я могу опорочить репутацию Курского? Я?!

Чуть не задыхаюсь от такого.

- Розалия Львовна, мы с вашим сыном… - выпаливаю, а потом вовремя прикусываю язык.

- Что «вы с моим сыном»? – проницательно смотрит она на меня.

- О его репутации надо думать ему, а не мне. Я, в отличие от него, никак ее не порочу, - холодно отвечаю ей.

- О чем ты, деточка?

Молча смотрю на нее. Сказать его матери, что он изменяет? Это уже слишком.

- Понимаешь, - начинает она, подходя ко мне ближе, - у мужчин есть свои слабости. Нам, женщинам, надо это понимать. Иначе, мы будем несчастными и злыми. Будем себя накручивать, портить отношения с мужем своими претензиями и разборками. Ты, моя хорошая, идеальная жена, умница, красавица. Андрей тебя очень любит и счастлив с тобой. И я этому очень рада. Возможно, он допустил слабину. Всё может быть. Это же мужчина…

Смотрю на нее во все глаза.

- Вы о чем? – хмурюсь. – Хотите меня убедить, что изменять жене – это нормально?

Просто в шоке смотрю на свекровь.

- Хм… Это, конечно, сложная тема, - говорит свекровь. – Твоя мама сейчас не может тебе помочь в этом вопросе. Поэтому я сама тебе объясню женскую мудрость. Мой муж тоже мне изменял. Всю жизнь, дорогая. Да! И нечего так на меня смотреть! Мы прожили с ним до самой его смерти. И я его любила. И знаешь, как он был мне благодарен? Ты думаешь, он в последние свои минуты вспоминал о своих шлюхах? Нет! Он благодарил меня за то, что я рядом, просил прощение и говорил, как он меня любит.