Не у меня проси прощения, - скажу я назидательно, - у Риты!

Вот с такими мыслями я, наконец, дохожу до парадной. Пока поднимаюсь на лифте на этаж, перебираю, что ещё надо обязательно взять с собой, кроме документов.

На нашем этаже много квартир, это частый минус высотных новостроек. Морщусь, слыша музыку, разлетающуюся по длинному коридору. Да и не сразу понимаю, что это доносится из-за нашей двери.

Саша дома?

Застываю с ключом наготове.

Что делать? Уйти? Нет… куда я без паспорта? И документы Риты нужно взять: свидетельство там, полис хотя бы.

А что, если начнёт выговаривать мне ещё круче, чем вчера? Если руку поднимет?

Да и пускай, если так.

Решаясь, отпираю дверь. Но медлю, едва переступив порог. Прислушиваюсь.

Весёленький шансон… Это что-то новенькое. Не помню, чтобы муж интересовался подобным репертуаром.

Не раздеваясь, прохожу глубже в квартиру и заглядываю на кухню.

И вздрагиваю от неожиданности.

На моей любимой кухне, обставленной со вкусом и трепетом, орудует какая-то брюнетка. Она невысокого роста, но на приличных каблуках, с длинными прямыми волосами и ровным игриво вздёрнутым носиком над пухлыми, явно подколотыми губами.

- Ах Люба, Любонька, целую тебя в губоньки, - чуть хрипловато напевает она, расставляя канапе на тарелке.

От шока пальцы мои ослабевают, и ключи, выпавшие из ладони, с громким бряньканьем бьются об пол именно в тот момент, когда в мелодии возникает короткая пауза.

Брюнетка вздрагивает, прищуривается и смотрит на меня не по-доброму. А потом изо рта её вылетает что-то наподобие:

- А… это ты…

Она переступает с ноги на ногу, и её туфли громко цокают по светлой плитке, будто она породистая лошадь с золотыми подковами. Она явно не моя ровесница, ей ближе к тридцати, наверное. Очень ухоженная, лощённая, знающая себе цену и за словом в карман не боящаяся полезть. Такую наглость в себе взрастить невозможно, с ней надо родиться.

- Ты? – не веря ушам, переспрашиваю. – Что значит «ты»? Мы, кажется, с вами не знакомы.

- А я и не собиралась знакомиться. Чего пришла? Саня сказал, с тобой всё.

Мне остаётся лишь молча хлопать ресницами. Настолько сложно поверить, что со слухом нет проблем. Даже оглянуться хочется, это она точно мне или тут кто-то ещё стоит?

- Саня сказал? А про вас он мне ничего не сказал.

- Катерина, - представляется, - его коллега и девушка. Забирай, чего хотела, и вали. Теперь я тут буду жить. Когда вас разведут, поженимся. И я ему ребёночка рожу. От него ребёночка, а не неизвестно от кого.

Внутри снова закручивается боль. Как? Почему? Зачем Саша всё ей рассказал? Это у них давно? Наверное, да… раз он разоткровенничался.

- И давно это у вас?

Прекрасно понимаю, что таких вопросов задавать не стоит, но они сами из меня вырываются.

Катерина улыбается. Видно, я польстила её самолюбию. Ещё бы… Почти бывшая жена униженно выспрашивает подробности у любовницы. Видимо, из-за чувства собственного превосходства любовница начинает отвечать.

- Нет, не очень. Я давно к Сане подступиться пыталась. Видела же, как он несчастлив с тобой. Уж я бы его утешила, я умею, поверь. Но он всё канючил, что женат, что изменять не станет, что у него дочь и ты… Я как фотку вашей дочери увидела, сразу сказала, что она на него не похожа. А он мне – ты говоришь так же, как моя мама. А мамы… у них, знаешь ли, чутьё на это. Так что он сделал тест и вот сюрприз. Дочь-то реально не его дочь. А? Что скажешь?

- Скажу, что всё это ложь! Рита его дочь! А вы подделали тест! – взрываюсь праведным гневом.

Брюнетка фыркает надменно.