Слёзы вытираю и выдаю на одном дыхании:

-- Сказал, что сильно ошибся, развода не даст, а если буду настаивать, то ни шиша не получу. Уйду от него, в чём мать родила, всё его, -- и громко высмаркиваюсь. Салфетку смываю.

-- Ты в туалете что ли?

-- Ага, закрылась.

-- Ну, может надо было под дурочку закосить? Сначала подготовиться, если уж решила разводиться, а потом объявлять, а не так в лоб? -- выдаёт неожиданное подруга.

-- Это как? А как спать с ним после всего этого? -- опешила я.

-- Ну подумаешь, два коротких толчка на сухую, один длинный и стон удовольствия, как будто ногу дверью прищемил, и всё-о..., -- тянет она, -- на бочок, с чувством выполненного супружеского долга. Можно и перетерпеть...

-- Ну Кох не такой вобще-то...там не два..., -- начинаю я и затыкаюсь. Никогда ни с кем не откровенничала о таких вещах, даже с лучшей подругой.

-- А он там не избавился ещё от знаменитой праздничной гирлянды? -- вдруг спрашивает меня она.

-- А ты откуда знаешь такие подробности?

-- Ну ты даёшь, Нин! Об этом вся общага знала, напоминаю тебе, если ты забыла. Я про «палочку Коха», узнала раньше, чем Коха увидела, как и ты, -- добавляет.

Я поджимаю губы.

Что правда, то правда.

Но слышать -- это одно, а увидеть собственными глазами -- совсем другое. При виде его колбасы в пупырышек, я чуть было не дала дёру, в нашу первую с ним брачную ночь, забыв про любовь.

На тот момент я и мужиков-то голых только в порнофильмах видела, которые впервые посмотрела с подругами в общаге.

Сбежать он мне тогда, конечно, не дал. Объяснил всё спокойно. Потрогать разрешил. До сих пор краснею, вспоминая ту нашу первую ночь, после которой у меня поднялась температура...

Потом просветилась и, с удивлением узнала, что это довольно распространённая практика, пришедшая к нам из азиатских стран и ставшая модной среди молодых парней. В армии они себе красоту наводят, в антисанитарных условиях, мечтая о девочках. И не боятся ведь ничего.

Поначалу просила его от этого всего избавиться, так меня его пупырышки на члене страшили. Потом привыкла.

-- А вообще, я статейку недавно читала, что сейчас это очень модно опять, -- продолжает мои мысли Юлька, -- в Великобритании вон пишут, мужики инъекции гиалуронки себе поголовно делают, чтобы член увеличить...

-- Исследования британских учёных? -- я даже хохотнула, -- Юль, мне жить негде, ты мне про члены втираешь...вовремя однако...

-- Да я растормошить тебя хочу..., -- вздыхает показательно тяжело, переключаясь на насущное: -- не боись, Нин, прорвёшься, баба ты или как? Если уж совсем жить негде будет, у меня поживёшь. У нас квартиранты съехали, не буду искать пока никого. Часы сдашь, вот тебе и деньги на адвоката. Найти бы ещё нормального. Надо поспрашивать. Да и без работы, думаю, не останешься, возить тебе больше некого, -- захотелось завыть на этом месте. -- А вообще, я не удивлюсь, если у мужа твоего, половина имущества на мамочку оформлена, ты не проверяла? -- выдаёт мне неутешительную версию подруга, а я задумалась глубочайше. -- Эй, ты где там? Это к тебе рвутся? -- прерывает мою задумчивость она.

На экран молча смотрю:

-- Ага, свекровь звонит.

-- Ну вспомни, кхм, -- прокашливается, а я прислушиваюсь к шороху за дверью.

-- Нинель..., -- Кох тихонечко стучит в дверь.

-- Нельзя, -- ору во всё горло, понимая, что дверь эту монеткой легко можно открыть, раз уж подсуетился он и ключи от комнаты нашёл.

-- Мама звонит, говорит, что не отвечаешь, -- басит через дверь.

-- Это твоя мама...

-- Она любит тебя, как родную, ты же знаешь. И у неё больное сердце, ей нельзя волноваться.