— Ладно, — сдаюсь я. — И дай, пожалуйста, воды.

Захар и это для меня делает, а себе наливает крепкий кофе. Потом приземляется за стол рядом со мной. Мы сидим молча, только звон ложки о тарелку разбавляет тишину.

— Тебе легче? — в какой-то момент интересуется муж и кладет ладонь поверх моей руки на столе.

— Немного, — сухо отвечаю, выдергиваю руку из-под его и возвращаю ее себе на колено.

Из гостиной доносится трель телефона мужа.

Захар сразу же встает и уходит ответить на звонок, а я напрягаюсь. Кажется, что мои уши в этот момент увеличились в размере — настолько внимательно я прислушиваюсь.

Кто может звонить Суворову? На ум, конечно же, приходит Ирина. Ненавижу ее.

— Привет, принцесса, — раздается голос Захара. Я выдыхаю, потому что принцессой муж называет исключительно Аленку, в чем я даже после измены уверена процентов на двести. Захар никого так сильно не любит, как свою дочь. — Да, я помню, что обещал приехать к тебе сегодня, доченька, не переживай. Передавай привет Римме.

Верно, Аленка рассказывала насчет совместного выходного с папой. Я против ничего не имею.

Но меня удивляет, каким образом отец и дочка смогли связаться, ведь раньше звонки были через мой телефон.

— Аленка меня потеряла, позвонила с телефона тещи, — опережая вопросы, говорит Захар, вернувшись в кухню. — Свожу ее сегодня в аквапарк.

— А… — киваю. — Теперь ясно. — Меня тогда до дома подкинешь?

— Решай, конечно, сама, но вид у тебя еще болезненный. Если готова появиться с похмелья перед Аленкой и Риммой, то отвезу. Или можешь отлежаться в квартире. После аквапарка мы с Аленкой заскочим за тобой, и я отвезу вас в коттедж.

Эх… А ведь он прав. Алена может попросить поехать с ними, или мама прилипнет с расспросами, почему мы с Захаром не ночевали дома и что за срочные дела у нас были, а я сейчас не в состоянии объясняться.

— Да, хорошо.

Суворов уходит в комнату, и я зачем-то иду за ним.

Пока я мылась, Захар собрал осколки с пола.

А сейчас он стягивает с себя в футболку, чтобы надеть другую.

— Заметь, Весна, — шутливо говорит, — я не прошу тебя не смотреть, когда переодеваюсь. И, если хочешь, могу даже показать член.

— Ой, избавь меня от такого зрелища, — отмахиваюсь и выхожу из комнаты.

А потом Захар уезжает.

Выпив таблетку обезболивающего, я около двух часов валяюсь на диване в гостиной, но поспать так и не получается.

Разные мысли душат: и злость на мужа; и печаль из-за развалившейся семьи; и переживания за Аленку, как она отреагирует на наш развод; и как мне жить потом без Суворова.

Последнее — слишком горько.

Я ведь жизни не представляю без Захара. Он часть меня. Как же быть теперь?

А когда внутренний голос нашептывает «сама виновата» и что-то вроде «ты была эгоистичной сукой и не хотела интересоваться жизнью мужа, никогда не спрашивала о его чувствах, даже видя, что ему плохо, принимала его заботу как должное», я махом встаю с дивана и трясу головой.

Нет, нет, нет! Во всем виноват только Суворов!

Это он толкал член в другую женщину, а я ноги ни перед кем, кроме него, не раздвигала!

Он предатель и изменник!

Он плохой, а я хорошая!

Он же не поговорил со мной, раз имел какие-то претензии! С него и спрос!

Я иду в кухню за новой бутылкой воды, но меня снова преследуют призраки прошлого.

Невольно я вижу маленькую Аленку: она звонко визжит и обгоняет меня, семеня ножками в спальню. А за ней, рыча, как медведь, идет Захар со словами «догоню-догоню».

Мое сердце сжимается в комок, и я иду за этими призраками. Как же мне сейчас плохо и как хочется вернуть ту семью!