— Кто она? — тихо спрашивает.

— Работница на одной из его автомоек. Ты ее не знаешь. Женщина как женщина, — пожимаю плечами. — Ничего выдающегося в ней нет.

Мать брезгливо морщится:

— Ты общалась с ней, что ли?

— Ездила на работу к Суворову, там и увидела. Мне хотелось посмотреть на нее.

— Идиотка! — неожиданно повышает голос, отчего я вздрагиваю. — Зачем ты так унижалась? Ужас какой-то! Не смей больше никогда так делать! — мать прикладывает пальцы к вискам и массирует их, будто у нее началась внезапная мигрень. Отвернувшись, бесцельно ходит по спальне, приговаривая: — Поверить не могу… Это дворовое отродье! Неотесанный урка! Грязный крестьянин посмел изменить моей девочке! Он вообще с головой дружит?

— Мам, пожалуйста, не высказывай это мне…

— Я просто в шоке, Лиля! Как не высказывать? Да что о себе мнит этот чумазый холоп?! Вышел из дерьма благодаря нам. Мы его научили манерам светского общества, а он так отплатил?

Конечно, мать на эмоциях преувеличивает заслуги, но я не спорю. А смысл?

— Поехали со мной в загс? Нужно написать заявление.

— Да, милая, — спохватывается она и тут же притормаживает. — Но сегодня суббота…и не разведут вас в загсе… только через суд.

Вот же черт. Найдя тапки Иры в квартире, я забыла, какой день недели. Похоже, придется немного подождать. Я подожду и не передумаю. Радует, что мама полностью на моей стороне.

Подхожу к маме и обнимаю ее. Кладу голову ей на плечо и втягиваю ноздрями родной аромат.

— Побудь со мной несколько дней в доме. Захара здесь не будет, я его выгнала.

— Дочь, — гладит меня по спине, — у меня ведь тоже есть личная жизнь.

— Пожалуйста, мне так плохо.

— Ладно, — нехотя соглашается. — И молодец, что выгнала это быдло. Он недостоин даже одним воздухом с нами дышать! — Хочу отстраниться, но мать продолжает удерживать в объятиях и, снова понизив тон, вкрадчиво спрашивает: — Надеюсь, он не собирается судиться с нами за Алену? Ты это контролируешь? Если Захар заберет дочь, то нам будет уже не так комфортно…

О чем она вообще сейчас? Не понимаю. Моя голова отказывается думать. Я хочу от нее немного заботы и поддержки, только и всего. Того, как бы поступила мама, любя своего ребенка, сколько бы лет ему ни было.

Позже договариваемся с матерью, что теперь вопросы по Аленке Захар будет решать через нее. Я пока не готова даже слышать его голос.

В течение дня муж несколько раз мне звонит, но я не отвечаю. Пишу лишь одно сообщение, что уже в коттедже и, если Суворову есть что сказать, пусть звонит Римме.

***

— Понравилось в аквапарке? — спрашиваю Алену, расчесывая ее волосы после вечернего купания.

— Да, класс! Папа прокатил меня с самой высокой горки и научил нырять. А еще мы ели в кафе…

Горько усмехаюсь. Захар отличный папа, но вот муж отвратительный.

— …А когда папа приедет домой? — спрашивает дочь.

Я сбилась со счета, сколько раз Аленка уже задавала этот вопрос… Обманывать ее насчет работы Захара становится все труднее. Собравшись с мыслями, я все-таки решаюсь на серьезный разговор.

— Аленочка, — сидя на ее кровати, откладываю расческу в сторону и разворачиваю дочь к себе лицом. — Папа не приедет домой. Мы решили жить отдельно.

— Почему?

— Мы не поладили. Так бывает в отношениях взрослых. Иногда они разводятся.

Алена округляет глазенки, которые наполняются слезами, а у меня сердце рвется на части.

— А как же папа?

— Он для тебя остается папой, а я мамой. Мы по-прежнему тебя любим.

— Но он же хочет жить с нами?!

Дочь меня неправильно понимает и начинает громко плакать. Сгребаю Аленку к себе и глажу по голове.