Но другая часть меня уже успела осознать, что как раньше уже не будет. Сергей предал меня. И, возможно, даже не тогда, когда лёг в постель с другой женщиной, а прежде.

Когда перестал любить и лицемерно не сказал об этом.

Муж поднимает на меня отстранённый взгляд.

- Поговорим? – спрашивает он.

10. 9

- Глеб, иди к себе в комнату, - просит Сергей. – Посмотри там мультик, пока мы с твоей мамой поговорим…

- Пап, почему вы с мамой ругаетесь? – спрашивает сын. – Что случилось?

- А мама тебе что сказала? – муж общается с сыном мягко, но в его тоне всё равно слышится холод.

- Ничего, - расстроенно отвечает сын. – Ни ты, ни она, вы ничего не говорите! Мама только плачет, и всё.

Сергей переводит на меня осуждающий взгляд.

- Твоя мама больше не хочет, чтобы мы были семьёй, - заявляет муж.

У меня аж дыхание перехватывает от этих несправедливых слов. Я забываю про то, что нельзя выяснять отношения при ребёнке. Вообще, про всё забываю.

- Ты себе там другую семью завёл! – кричу я с отчаянно колотящимся сердцем. – И жену, и ребёнка! Не смей выставлять меня виноватой перед Глебом!

Сергей, как и я, теряет самообладание.

- А знаешь, я рад, что всё вскрылось! – заявляет он на повышенных тонах. – С тобой же просто невозможно уже! Мне надоело тянуть эту лямку! Жить без счастья. Мне сорок. Самое время расставить всё по местам. Когда, если не сейчас?

Замечаю, как блестят от слёз глаза сына, и вина обрушивается на меня неподъёмным грузом. Ну что же мы делаем?!

- Хватит, Сергей! – обрываю я.

Подхожу к Глебу и притягиваю его к себе.

- Прости, дорогой, это всё не для твоих ушей, - шепчу я, наклоняясь и целуя сына в макушку.

- Так и есть, - через минуту борьбы с собой соглашается муж. – Прости, Глеб, но по-другому не выйдет. Пойду соберу свои вещи.

- Соберёшь свои вещи? Сам? – всё-таки не могу удержаться от злой иронии. – А я думала, что ты у меня и дом отберёшь. Грозился же оставить без содержания.

- Не начинай! – рявкает на меня муж.

Но я не могу держать это в себе.

- А что? – спрашиваю я. – У тебя ведь с любовницей ребёнок будет. Может, вам этот дом нужнее. Откуда мне знать, что у тебя на уме?

- Алиса, воздержись от истерики! – строгим тоном требует Сергей.

- Почему? – не унимаюсь я. – Тебе можно устраивать в нашей жизни полный беспредел, а мне даже истерику нельзя закатить?

- Так, ладно! – Сергей решительно распрямляет спину. – Глеб, сынок, мы с тобой потом поговорим, обещаю. А сейчас я наверх, собирать вещи.

Усаживаю сына в гостиной и включаю на телевизоре мультики. Я знаю, что Глебу сейчас плохо. Что ему нужна моя поддержка. Но внутри бушует такой водоворот из злости, что сил на нежность вот прямо сейчас нет совсем никаких.

Чувствуя себя отвратительной матерью, достойной самого страшного осуждения, оставляю Глеба одного в гостиной, а сама отправляюсь на кухню. Пинком ноги двигаю табуретку к нужному месту. Неуклюже взбираюсь на неё, чтобы достать до одного из верхних ящиков.

Там у меня всегда стоят две бутылки. Одна с крепким алкоголем, который я добавляю в выпечку. Вторая – с успокоительным, которое я пила в первые месяцы после несчастного случая с сыном.

Пока тянусь к бутылке с успокоительным, слышу, как муж на втором этаже ходит туда-сюда по нашей спальне.

Вторая рука сама собой тянется ко второй бутылке.

Спускаюсь на пол и достаю с полки кружку.

Руки трясутся так, что я чуть не ставлю всё это добро мимо столешницы.

Смешиваю в чашке всё, что достала.

- Вот этого-то я и боялся, Алиса! – раздаётся за моей спиной голос мужа. – Вот так ты справляешься, да?