Подъехала Марина, и мы с ней пошли пить кофе в ресторанчик возле клиники.

- Ты же не продала ещё мамину дачу? – продолжает сестра. – Там свежий воздух, природа. Быстро придёшь в себя.

Дача со стареньким заброшенным домиком в двухстах километрах от города – это моя часть наследства. Марине досталась квартира, потому что ей было нужнее. А мне то, что осталось.

- Не продала, - говорю я, тоскливо глядя на сестру. – Но как же мы там с Глебом одни справимся? Там ведь ни канализации, ни отопления. Старая печка, да электричество, которого хватает только на одну лампочку.

Мама перестала ездить туда лет за пять до смерти. А уж сейчас там и подавно всё бурьяном в полный рост заросло.

- Да и Глеба ведь на процедуры нужно возить, - добавляю я.

Это главная причина. А так, конечно, есть что-то заманчивое в словах сестры. В доме каждый угол напоминает о муже, и порой хочется сбежать оттуда хоть на край света.

- Ты же сама говорила, что через неделю у вас закончится курс процедур, а следующий ещё неизвестно когда, - напоминает сестра.

- Неизвестно когда – это через неделю или две, не больше, - объясняю я. – Нельзя терять время. Врачи доходчиво объяснили мне, что самая эффективная и полная реабилитация возможна именно сейчас по горячим следам после травмы.

- Жаль, - говорит на это сестра. – Так бы хоть смогла отвлечься.

- Не жаль, - с нажимом произношу я. – Здоровье Глеба важнее всего. Это главное.

Сестра поджимает губы.

- Может, поэтому твой брак и развалился, Алиса, не думала об этом? Зациклилась только на сыне, вот муж и не выдержал.

- Интересно, смогла бы ты не зациклиться на Рите, если бы она оказалась в такой ситуации, как Глеб? – с раздражением интересуюсь я. – Мать всегда за своего ребёнка будет стоять.

На лице Марины появляется непонятное мне выражение.

- Ты права, - говорит она. – Мать всегда за своего ребёнка. А остальным можно пренебречь.

- Рада, что ты меня понимаешь.

- Более чем.

Кидаю взгляд на часы - пора забирать сына.

Мы вместе с Мариной идём встречать Глеба в клинику. Сын, как обычно, спускается в холл, но я сразу понимаю, что с ним что-то не так. Идет, опустив голову и ссутулив плечи.

- Солнышко, что случилось? – я присаживаюсь возле подошедшего ребёнка на корточки.

- Ничего… - бурчит Глеб и всхлипывает.

Да он ведь плачет уже!

- Ну как это ничего? – ласково спрашиваю я сына. – Я же вижу, что тебя что-то расстроило.

- Папа звонил, - в голосе сына сквозит грусть и обида. – Он сказал, что у него не получится отвести меня в музей поездов на следующих выходных, как он обещал. Он занят…

В копилку злости на мужа добавляется ещё один увесистый камешек.

Ну неужели ему настолько плевать на Глеба? Как можно отменять совместные планы сейчас, когда сын так травмирован нашим расставанием? Это насколько бессердечным чурбаном надо быть?

- Сейчас, сынок…

Я поднимаюсь на ноги и дрожащей рукой достаю телефон.

Рычу от бессилия, когда муж не берёт трубку.

- Нет, я этого так не оставлю! – я оборачиваюсь на сестру. – Марина, отвези, пожалуйста, Глеба к себе на часик, а я съезжу к Сергею в офис, поговорю по душам.

- Нет, Алиса, не нужно, не делай этого! – отговаривает она.

- Это ещё почему?

Я уже на взводе. Когда речь заходит об интересах сына, мне сложно быть снисходительной к Сергею.

- Не позорься, Алиса, - увещевает меня Марина. – Ну чего ты там разборки устраивать будешь?

- Чего вы меня все за плинтус загнать пытаетесь? – взрываюсь я. – Не истери! Не позорься! А как ещё мне отстаивать интересы собственного сына?! Нет, Марина, если ты мне сестра, то присмотри, пожалуйста, за Глебом.