***

Мы выходим к чудесному домику из камня, который и оказывается тем самым кафе, о котором говорил Николай. Яркие огоньки окружают террасу и гостеприимно приглашают внутрь. Небольшие окна открывают зал, где совсем немноголюдно.

— Ну что, пошли?

Киваю, слабо улыбнувшись. Все это больше похоже на сон, чем на реальность. Рядом с Николаем я чувствую себя собой. Изначально он увидел меня настоящую, в буре эмоций, и его это не оттолкнуло. Значит, и сейчас мой простой вид его не смутит.

Мы заходим в теплый зал, где божественно пахнет мандаринами, свежей выпечкой и елью…

О боже! Как же я хотела поставить елочку в квартире на Новый год. Это была моя детская мечта. В детдоме стояла одна большая в актовом зале, которую можно было увидеть только один раз на концерте, потом доступ к ней был закрыт.

А потом, когда я жила в общежитии, у меня не было возможности финансово купить себе елочку. Да и атмосфера была не та…

С Виктором же надежда постучалась в мое сердце, но быстро погасла у входа. Мужчина отказался наотрез, аргументируя это детским садом и мусором.

«Она же начнет осыпаться, потом эти иголочки еще полгода по всей квартире находить носками…»

Так я и смирилась, что на настоящую новогоднюю елку я могу посмотреть только в торговых центрах.

— Позволишь заказать на свой вкус? — обращается ко мне мужчина, когда мы располагаемся за дальним столиком у окна.

Я так ушла в свои мысли, что не сразу услышала вопрос.

— Что? А, заказ… Да-да, конечно! — киваю я и отодвигаю меню, снова уставившись в окно.

На улице пасмурно и начинает пролетать снежок, а я зачарованно смотрю на него. В голове становится пусто и легко. Словно я сама превратилась в одну из этих снежинок и беззаботно кружу в лёгких порывах ветерка.

— Ну что, сирота Алиса, расскажешь свою сказочную историю? — обращается ко мне Николай, продиктовав официанту заказ.

— Да сказочного там мало… — тяну и я.

— И все же… — настаивает Коля, и я сдаюсь.

— Ну что сказать, выросла я в детдоме, куда попала в два года, после смерти родителей. Сказали, что они попали в автокатастрофу, а я выжила, отделавшись только царапинами.

— Прости… — сокрушенно тянет мужчина, а я качаю головой.

— Я их совершенно не помню. Просто знаю, что, кроме них, у меня никого не осталось, но я и не подкидыш, не отказник. Родители меня любили…

Вздыхаю и поднимаю глаза на мужчину. Он заинтересованно и серьезно смотрит на меня, ожидая продолжения.

— Я выросла среди разных детей. Во многих были разные плохие наклонности, жестокость, и я считала каждый день до момента выпуска. Училась я всегда хорошо. И это дало свои результаты: я поступила на программиста и подрабатывала в кофейне, где и познакомилась с Виктором.

— Ох, ясно… Ну а он кто?

— А ты не знаешь? — удивляюсь я.

— Откуда бы?

— Ну, к примеру, оттуда, что он тебя пригласил на свадьбу. Это была явно не я, ведь мне вообще не позволили никого пригласить. Даже подругу.

— Да уж, ну и семейка.

— Согласна, но ты так и не ответил. Как ты оказался на нашей свадьбе?

Николай смеется и вскоре отвечает:

— Не переживай, а то смотришь на меня как на маньяка. Меня пригласили… его родители. Мы с ними мало знакомы. Думаю, они, скорее, из вежливости позвали меня, надеясь, что я не приду.

— Ах, вот оно что…

— Да, так что я про твоего Виктора ни сном ни духом.

— Он не мой! — вспыхиваю я, а Коля примирительно поднимает ладони:

— Извини, да, точно!

Тут нам приносят еду, от которой исходит головокружительно вкусный аромат. И выставляют напитки. По виду я понимаю, что это глинтвейн.

Поднимаю благодарный взгляд на мужчину, только сейчас понимая, насколько проголодалась. Мы приступаем к еде, и я решаю продолжить разговор: