— Как же сильно я тебя люблю, счастье мое.

Чтобы не произошло там в прошлом, мне так повезло, что у меня появился мой сынок.

39. Глава 18. ОНА

Фух, запыхалась совсем.

На рассвете выхожу к статуе девушки, одиноко стоящей на утесе, и пугаюсь:

— В-вы?

— Доброе утро, Аленушка, — Руслан Романыч стоит неподалеку с букетом цветов. — Хотя местные тебя вроде называют Аней. Как ты хочешь, чтобы я к тебе обращался?

Ну вот, бабушка велела ему поменьше о себе рассказывать, пока не разберусь, что он за человек. А он уже и имя мое новое выяснил.

Да, я тоже Аня. Так уж совпало, что бабуля назвала меня так еще до появления второй Ани. Оттого мне и легче было пользоваться ее документами, хоть к имени привыкшая была.

— Признаться, я т-так и не смогла принять чужое имя, — начинаю я. — Будто чувствовала, что не мое. П-поэтому д-для вас я хочу быть Аленой, — заикаясь говорю я.

Хоть бабуля и предостерегает меня. Но мне нравится, как он ласково называет меня. Аленка, Аленушка… Ничего не могу с собой поделать.

Прячу взгляд.

Меня одолевают смешанные чувства. Мне неловко за то, что вчера было у купели. Губы аж печет от стыда. И в тоже время так много всего хочется у него спросить. Но и лишнего ляпнуть нельзя.

— Что вы здесь делаете в такую рань? — начинаю с простого.

— Хотел тебя увидеть поскорее. Узнал, что ты сегодня работаешь в отеле и решил встретить. Мне сказали, что местные по этой тропинке из деревни на работу чаще всего ходят. Вот…

Бабушка права: не слишком ли много чести для какой-то там девушки погибшего сына? Это и правда выглядит странно.

Припоминаю все бабушкины предостережения. И про то, что сына заберет, если узнает о нем. И про то, что «добьет». И на всякий случай отхожу от обрыва, вглубь леса, вроде как игнорируя мужчину. Хотя это невозможно. При виде него мое сердце загрохотало так, что казалось звук будет эхом отдаваться по всей округе.

— Ты спешишь? — он ловит меня за локоть.

Разворачивает к себе лицом. Протягивает мне букет:

— Это тебе.

— Зачем? — принимаю по инерции.

— Просто хотел сделать тебе приятно, — он накрывает своей огромной ладонью мое плечо, прямо как вчера делал это со статуей.

У меня от этой аналогии ком в горле.

— Мне приятно. Спасибо, — сухо отзываюсь я и как бы ненароком отшатываюсь.

А цветы красивые. Интересно только, где он их нашел. У нас ведь ни одного круглосуточного цветочного на курорте. А сейчас шесть утра.

Неужто в такую рань заставил своих ребят в город тащиться? Никакие доставки к нам не ездят. У нас и такси-то не часто бывает.

— Только не стоило из-за меня будить людей, — продолжаю.

— Каких людей? — непонимающе хмурится Руслан Романыч.

— Которые за цветами ездили.

— А, я сам, — отмахивается.

— Это еще зачем? — начинаю еще сильнее нервничать. Слишком много внимания — я к такому не привыкла. И бабулины предостережения не помогают успокоиться. А еще этот дурацкий поцелуй как назло из головы не лезет, и в купе с цветами выглядит и вовсе подозрительно для моей неугомонной фантазии.

— Мне просто не спалось совсем. Решил проветрить мозги, — будто оправдывается Руслан Романыч, взъерошивая огромной пятерней свои темные волосы. — Нравятся?

Чайные розы. Такие же, как вытесанные из камня на памятнике. Только эти живые и такие ароматные…

Но мне не дает покоя, что у статуи такие же. Однако спросить страшно. Слишком много совпадений. Слишком этот мужчина ведет себя странно…

— Очень, — шепчу в ответ. — Такие красивые.

— Как и ты, — меня предательски мурашит от его слов. — Мне кажется они тебе нравились раньше.

Поднимаю глаза на мужчину перед собой. Он считает меня красивой? Да и вообще комплименты эти, цветы, поцелуй вчерашний… Разве это все уместно для несостоявшихся родственников?