— Надо же муж просил Вадима, чтобы мне в палату никого не подселяли.

— Попросите Вадима, чтобы с вами в палате постоянно кто-то был. Ну, всё. Мне пора. Сам приду и проведаю вас через неделю, а пока лечитесь, всё будет хорошо, обещаю, — мой телефон снова в его сильных и быстрых руках, он вернул аккумулятор на место, включил и снова что-то там нажал. Протянул мне и улыбнулся.

— Я вам верю.

10. Глава 10

После поспешного ухода Дмитрия, я позвонила Вадиму и сказала только, что ни в коем случае не хочу оставаться одна в палате, после операции страшно и одиноко. Он ответил, что уже возвращается с собрания главврачей, зайдёт и мы поговорим.

— Ира, пойдём, обсудим процедуру на завтра, — Вадим заглянул в палату, поздоровался с соседкой и позвал меня на переговоры.

— Уже поздно, а ты всё на ногах, — волнуюсь, не хочу, чтобы у него завтра нервы шалили. Улыбаюсь и выхожу.

— Как ты, Дмитрий позвонил, в общих чертах обрисовал ситуацию, — пока идём по коридору, он шепчет мне на ухо, обнимая за плечи. И не стесняется окружающих.

— Насколько в общих?

Мы теперь в его кабинете, двери закрыты и можно говорить открыто.

— Сказал, что всё плохо и глаз с тебя не спускать. Вот и всё. Значит, так поступим. Сегодня ты спи в восьмой палате, а завтра после операции, перевезём тебя в двенадцатую, напротив ординаторской и моего кабинета. Здесь четыре койки, палата просторная с перегородками, одна точно не останешься. И я введу у нас в отделении закрытый режим, посещения только через мою или дежурного врача подпись на пропуске. Чтобы знать, кто приходил и когда. Не хочу неприятностей. Не переживай, это я не только ради тебя, но в целом меры безопасности принимаю.

— Значит, всё серьёзно, — мой голос выдал волнение.

— Да, если он сказал, то да. Ира прости, я не должен был тебе тогда говорить о своих чувствах.

— Я, признаться, не восприняла это всерьёз, ты же просто хотел меня приободрить? — похоже, что мой удивлённый вид его позабавил. Вадим улыбнулся.

— Да, именно так. Увидел, что у тебя такая тоска в глазах, и понял, если эта девочка не захочет жить и быть счастливой, то мне можно скальпель и не брать. Прости, сейчас обстоятельства поменялись, уже не до шуток, и я к тебе очень хорошо отношусь, — Вадим улыбнулся и внимательно посмотрел на меня, считывает реакцию?

— Да, понимаю. Спасибо тебе, ты настоящий друг, — шепчу. Слёз уже нет.

— Поправляйся, Ир, выкарабкивайся, он просил позаботиться о тебе.

— Он, это Дмитрий или ты сейчас про Павла? — я уже сама запуталась в «поклонниках».

— Он, это Дима. Павла я боюсь так же, как и ты. Ничего мужу про состояние здоровья не рассказывай, ни диагнозов, ни процедур, ни расписания, что и когда у тебя, и какая терапия. Говори, что всё хорошо, — он достал из холодильника апельсиновый сок, налил нам в кружки и протянул одну мне.

— Спасибо, — принимаю напиток.

— Ир, я не могу тебе рассказать историю, как познакомился с Дмитрием, и через что мы прошли. Так вот, верь ему. Даже если узнаешь про него очень неприятную правду. Понимаешь? Он типа Робин Гуда с таким прошлым, что нам и не снилось. А теперь выпьем сок, за успех нашей операции и за то, чтобы ты получила волюшку! — Вадим улыбнулся, наклонился и поцеловал меня в щёку.

Вадим не только хирург, но и психолог?

— Я хочу жить! А твой Дима меня очень напугал, — улыбаюсь, и чтобы скрыть волнение делаю долгий глоток сока из кружки.

— Прости, не могу удержаться. Как вижу тебя, так хочется тебя обнять. Всё держу себя в руках, не ведись, просто я на нервах, — смеётся. Шутит или серьёзно, я уже не понимаю его «терапию».