Судя по тому, что в холле раздавался грохот, мебель они все же решили взять. Я заварила травы, добавила сушеных ягод и едва успела применить заклинание сна, когда мужчины вернулись.

— С припасами у нас плохо, поэтому чай, как есть, пустой. Даже муки, не осталось! — оправдывалась я, разливая по кружкам и предлагая гостям.

Они ничего не ответили, только мужик достал из котомки большой каравай хлеба и ломти копченого мяса, завернутые в ткань. Ловко все порезал, укладывая на середину стола.

— Ну и мы не с пустыми руками! — он щедро указал нам на угощение.

— Ох, благодарствуйте! — поклонилась я и, дождавшись, когда мужчины начнут есть, взяла себе два куска. Принюхалась, так вкусно пахло…

Они начали пить взвар, но чтобы заклинание подействовало, мужчины должны были выпить как минимум половину.

— Оставите нам что-то в обмен? — робко уточнил старик, грея руки о бока кружки, но не пил, хоть в этом послушался.

— Нет. Мы ничего не привезли, — хмыкнул мужик, одним махом опустошая кружку. Следом за ним закончили с едой и его напарники. — Вы все равно не переживете эту зиму, зачем на вас тратиться?

— Хорошо, я вас прекрасно понимаю, — спокойно кивнула я.

— Что… — промычал первый и завалился на бок, падая на пол. Рядом рухнули его работники.

— Что сидишь, собирай, что дорого, и садись в телегу, коли жить еще хочешь. А нет — оставлю с ними! — шикнула я на старика.

— Они умерли? — его трясло.

— Спят, пару часов точно проваляются, мы успеем далеко уехать! Шевелись! — рявкнула на него, уже приказывая.

Он вздрогнул, вскочил и суетливо начал что-то пихать в мешок. Надел тулуп, шапку и встал в дверях. Я же свернула в узелок все, что было на столе, достала чугунок с кашей из печи, замотала его в тряпицы. Сунула старику в руки. Накинула теплый плащ, натянула перчатки и, подхватив саквояж, еще решила забрать матрас и одеяло. Сворачивая их, поспешила к выходу.

— Карл! — крикнула на ходу, выпихивая застывшего старика за дверь.

— Да туточки я! — он уже был где-то в капюшоне.

— Поспешим!

Сложив наши пожитки в повозку, схватила лошадь под уздцы и вывела со двора. Закрыла ворота и добавила каплю магии для замка, чтобы он продержал наших узников еще хотя бы пару часов.

Убедившись, что, старик удобно сел на солому, расстеленную на дне повозки, и прижался спиной к какому-то мешку, кинула ему еще и матрас. Одеяло забрала себе, укутываясь в него и садясь на козлы.

— Но-о, милая! — щелкнула по крупу кобылки вожжами. Та, всхрапнув, тронулась по наезженной дороге, быстро набирая скорость. Возможно, до ночи доберемся до деревни.

Когда темнота опустилась на землю, лошадка уже не спешила так бодро, сбавив ход, а домов еще и видно не было за сплошным лесом. Я придержала вожжи, останавливая ее.

— Жив? — повернулась к старику. — Давай разомнемся, перекусим и будем решать, что делать дальше.

Он, кряхтя, вылез из телеги с мешком в руках, в котором был овес для лошадки, привязал его к морде, та начала сразу жевать. Проголодалась, бедолажка…

— В деревню нам нельзя, — заметил старик, доставая припасы. Каша хоть и остыла, но была вполне съедобной, даже ложки нашлись в его рюкзаке.

— Почему?

— Узнают лошадь и повозку, будут выяснять, куда делись хозяева. Побьют…

— Следующая деревня через десять миль… — я вспоминала карту. — Или больше.

— К утру будем… Там есть дилижанс до города, если я правильно помню…

— Ходит каждый день? — задумалась я.

— Нет. Я не знаю, какой сегодня день, но можно остановиться в таверне, на день-два. Немного возьмут, если ночевать в сарае…

— А деньги где взять? — не стала я сознаваться о том, что они у меня есть.