5. Глава 5. ОН

Я конечно еще до конца не протрезвел. Но теперь вижу, как она изменилась. Как неживая. Как тень той, что меня с ума свела. У меня в груди больно давит от ее вида.

Совсем на себя не похожа. Глаза потухшие, щеки впавшие, будто она не ест совсем, согласна на все за эти гребаные деньги.

Значит новый муж присмерти? А она ради него на все готова. Себя гробит за него, а меня презирает.

Меня ревность душит, сука! И как с таким тягаться? Это все равно, что бежать марафон против безногого. Он в любом случае выиграет. Она же у меня девочка сердобольная. Явно от жалости и влюбилась.

Блядь, как меня выворачивает, от одной мысли, что она кого-то другого вместо меня теперь любит.

И не убьешь же его. Она никогда не простит.

— Так это… — начинаю тихо, — ему кровь нужна?

— М? — Женя непонимающе оборачивается.

Киваю на ее руку, посиневшую в сгибе локтя:

— Типа переливание? — хмурюсь. — Я тоже могу сдать. У нас с тобой вроде одна группа?

Не нравится мне, что она из-за него страдает. Уж лучше пусть мою кровь пьет.

— А, нет, спасибо, — отворачивается обратно к разделочному столу, на котором нарезает мясо для борща. — У тебя хронические заболевания, как противопоказание. Да и твоя пропитая вряд ли кому-то вообще может подойти.

В кухне снова повисает тягостное молчание, но спустя долгие секунды Женя нарушает его первой:

— Давно пьешь? — будто бы между прочим интересуется.

— Давно, — признаюсь честно.

— Ты же понимаешь, что так нельзя?

Мне кажется, или она сейчас заботится обо мне?

Я неторопливо подхожу ближе. Встаю у нее за спиной. И утыкаюсь носом в ее макушку:

— А как, малыш? Все, чего я реально хотел от жизни, я проебал. Теперь осталось только работать, бухать и трахаться без разбору.

— А как же ребенок? — спрашивает с укором. — Неужели недостаточный смысл жизни?

— Я сильно сомневаюсь, что он мой. Я всегда надежно предохранялся, — говорю неприятную правду. — А Света скорее всего залетела от кого-то и решила двух зайцев убить: и мне за обиду отомстить, и заодно денег с меня поиметь. Я сразу сказал ей, как только родит, сделаем ДНК-тест.

— Если так сомневаешься, то вроде можно было с самого начала беременности тест сделать, — бормочет Женя.

— Я знаю. Но Света отказалась. Сказала, что не доверяет мне, мол мои люди могут нарочно выкидыш спровоцировать. По той же причине я даже не знаю, где она наблюдается. Видимо в какой-то частной клинике. Даже с моими связями — не найти. Я настаивал на анализе. Но она ни в какую. Мать сказала, что Света все равно никуда не денется, родит — в любом случае все выяснится. Уже недолго осталось.

— Понятно, — отзывается еле слышно. — Сын?

— Да, мальчик.

— Как ты и хотел. Валерой назовете? — ее голос звучит безжизненно.

Мне хочется расшевелить ее, встряхнуть что ли:

— Может тебе чем-то помочь?

— Не надо. Я сама.

— С матерью хочешь повидаться?

— Мы поддерживаем связь по телефону.

— Тебе есть где жить в Москве?

— В больнице договорилась.

— Хочешь остаться у меня, пока его лечат?

— Мне нужно быть рядом с…

— Жень, пожалуйста! — встряхиваю ее за плечи.

— Ай! — пищит сдавлено.

— Да блядь! — разворачиваю ее к себе, усаживаю на разделочный стол, прямо рядом с недорезанным мясом. — Покажи.

Забираю из ее руки нож, засовываю окровавленный пальчик под кран:

— Прости. Прости меня. Походу я реально только боль тебе причиняю.

Облизываю раненый палец. Целую. Затем ладонь. Запястье.

Хочет отобрать руку.

— Сто тысяч, — говорю тихо. — Плачу сотку. Только позволь мне продолжить сейчас.

Нерешительно расслабляет руку. Поддается мне. Прокладываю дорожку из поцелуев вверх по ее руке. Дохожу до острого плечика и Женя снова напрягается.