Малыш. Улыбаюсь своим мыслям. У нас с Ланой мог бы быть тоже малыш, если бы я не был таким придурком. Ну, вот как? Как мне замолить прощения теперь у моей девочки? Как?

И тогда я был такой дурак. Я вообще не знаю, что на меня тогда нашло.

В тот день Света пришла с бутылкой вина. Я не хотел с ней пить. Но она настояла. Якобы что-то там она достигла и пришла ко мне отмечать. Якобы Лана ничего не поймет. Она только позавидует подруге. Потом выяснилось, что она мне что-то подмешала, от чего у меня снесло крышу. Я как озабоченный на нее навалился.

Потом понял, что произошло, но она тут же фотографии мне якобы измены Ланы предоставила. Не откровенной. А якобы ее с каким-то мужиком сняла. Я был в ярости. Но она снова начала ко мне приставать. А потом и Лана нас увидела. Потом чемодан этот. И мое непонимание, почему уходит она, а не я.

Дальше мои люди все выяснили. Не было никого у Ланы. А фотографии - это старый знакомый, с которым Лана дружила когда-то до меня. Их невинные объятия были в момент их расставания. Он навсегда уехал заграницу.

Потом я мучился, хотел найти Лану, но понимал, что очень виноват перед ней.

Как я пытался забыть ее! Но так и не смог.

И тот момент, когда секретарша назвала ее имя, передо мной весь мир перевернулся. Она пришла! Она пришла! Но я не мог тут же показать, как я ей рад. Теперь понимаю, какой же я дурак. Надо было сразу ее на ручки взять. А я сам себе не хотел признаваться, что безумно рад ее видеть.

А Свету надо было гнать сразу. Но она липучая, зараза. Так и ходила ко мне. Мою тоску заливала. В какой-то момент мне стало все равно. Ланы нет рядом. Жизнь закончилась.

А тут Света заявила, что беременна. У меня не было к ней интереса. Я даже не помнил, когда и что у нас было в последний раз.

Сказал ей, что не верю, что это мой ребенок. А она, что у нее никого нет и не было.

И теперь думаю, что если это будет мой ребенок, я заберу его у Светы.

Поворачиваю голову к холлу. Все по прежнему. Решаю дойти до детской больницы.

Выхожу и иду в здание напротив.

Равномерный стук моих каблуков нарушает тишину холла больницы.

Девушки на ресепшн подсказали мне, как пройти к главврачу. И теперь по длинным коридорам я вышагиваю, вглядываясь на во все встречные детские лица. Некоторые из них настолько грустные, что мне становится тоскливо. Дети не должны огорчаться. Они не имеют права болеть. Они просто обязаны радоваться жизни. Ведь еще когда, если не в детстве, которое в свою очередь обязано быть беззаботным.

Главврача на месте не оказывается, потому жду в коридоре у окна, вдоль которого в пару метрах стоят два доктора, в достаточно солидном возрасте.

– Ты так и не женился? - спрашивает один другого.

– Как видишь, - пожимает плечами другой.

– А на примете есть кто-то? - хитро улыбается.

Да, врачи тоже люди. Ничто им не чуждо. У них тоже есть свои семьи, они те же испытывают чувства.

– Мне кажется ты не ровно дышишь к той самой женщине, что является мамой Сонечки? Признавайся! Что ты когда скрывал от старого друга? - бьет по плечу своего коллегу.

В ответ другой вздыхает и спрашивает:

– Много есть времени у Сонечки?

– Ох, Боря, на самом деле надо было операцию делать еще вчера. Долго вы все готовили.

– Мама, к сожалению, не могла решить финансовые вопросы. Потому мы задержали. Надо было операцию буквально сразу проводить, но увы и ах, ты же сам знаешь, что мы не боги. Все упирается в деньги.

Как же не справедливо, когда жизнь неповинного человека упирается в деньги. Это жестоко. Деньги не должны стоять в здоровье, особенно в жизни ребенка.