Перевожу взгляд в окно.

Там происходит что-то невообразимое.

– Лана, вы меня слышите?

13. 13. Нервы на пределе

Тимур

– Ты с ума сошел! - оттаскивает меня Григорий.

Уткин стоит передо мной и вытирает окровавленный нос. Медсестры около него принимаются суетиться. Тычат в него какими-то ватными тампонами.

– Где она? - кричу, - где она?

Уткин смотрит на меня с негодованием. И злобно молчит. Он отталкивает одну из двух медсестер и прикладывает сам к своему носу вырванный из ее рук ватный тампон.

– Где? - дышу шумно, расслабляя кулаки.

– Мы полицию вызовем. - отзывается пришедшая новая третья медсестра, которая смотрит на меня с укором.

– Не стоит суетиться. Полиция уже здесь, - указываю на Григория.

– Я не… - начинает спорить кореш, но я делаю прихлопывающее движение пальцами. Мол, не до твоей справедливости. Может, в конце концов, хоть иногда мне подыграть. Он шипит. - Ты понимаешь, куда ты лезешь? Зачем не оставляешь себе даже выхода? Давай, я все решу.

– Ты много решил? - смотрю на него испепеляющим взглядом.

– Как вы вообще так можете? - возмущается новая медсестра, - это уважаемый доктор, а вы на него ни с того ни с сего руку поднимаете. Как дикий с кулаками на него набрасываетесь. Как вам не стыдно?

– Этот ваш многоуважаемый доктор сегодня ночью совершил наезд на пешехода! - выкрикиваю.

Уткин меняется в лице. Его выражение лица сменяется из негодующего в недоумевающее.

– Владислав Андреевич, - загораживает меня Григорий, - можем поговорить в отдельном помещении?

– А в чем, собственно, дело? - интересуется эта тварь.

– Мне необходимо вам задать несколько вопросов, - телится Гриша.

Начинаю сдавливать губы в тонкую линию. Смотрю исподлобья. Сколько можно уже выяснять, когда и так все понятно?

– Сегодня ночью был совершен наезд на пешехода, - выкрикиваю, не выдерживая тягомотины, - на территории элитного поселка. Есть камеры и свидетели! Куда ты дел девочку?

Григорий шумно выдыхает и разворачивается ко мне:

– Я тебя сейчас выгоню. Ты мешаешь!

– Ты долго нюни разводишь! Знаю я тебя! Начнешь вопросы задавать. А надо в лоб. Посмотри! Посмотри на него! Он после моих слов по-другому смотрит!

– Жди здесь! - указывает мне Григорий на свободный диван, - мне необходимо допросить подозреваемого.

– Обвиняемого! - настаиваю.

– Пока только подозреваемого. Останься здесь.

Григорий разворачивается и начинает движение к этому подонку Уткину.

Усилием воли удерживаю себя на месте. Мне бы узнать, где Лана, куда он ее дел. Но эта тварь ни слова не говорит.

Провожаю их нетерпеливым взглядом.

Встречу мою девочку и больше никуда не отпущу. Ни на секунду от себя. Вон сколько подонков врачами притворяются.

Григорий с Утиным уходят за какую-то дверь. А девушки медсестры осуждающим взглядом меня окидывают. Разворачиваюсь к окну. Выдыхаю.

Напротив меня еще какой-то корпус больницы. Блуждающим взглядом гуляю по окнам здания напротив. На подоконнике в окке напротив сидит кто-то небольшой. Совсем маленький пациент. Что это? Детская больница? Там дети лежат?

Снова выдыхаю. Не могу смотреть, как дети болеют. Это самое ужасное, что может быть на свете.

У меня своих детей нет, но последние два года, как раз в разводе с Ланой, я со своим партнером каждый год отдаю определенную сумму в благотворительность, часть уходит в детские дома, а часть в больницы.

Пока жду, решаю зайти в детскую больницу и поинтересоваться, нужно ли что-нибудь больнице. Они всегда в чем-либо нуждаются. Любая помощь будет кстати.

Когда у меня будет свой ребенок. Нет. Когда у нас с Ланой будет свой ребенок, я обязательно буду дарить всеобъятную любовь нашему малышу. Они от этого, говорят, растут счастливыми.