— А то что? Съешь меня? Между нами давно ничего нет. Кроме глубокой пропасти, где потерпел крушение наш самолет под названием «Жить долго и счастливо», с грузом разбитых надежд и желаний, — дергаюсь в его руках, но он лишь сжимает волосы еще сильнее. — Отпусти, ты причиняешь мне боль! С меня довольно!

Продолжает буравить меня обжигающим взглядом. Я не узнаю в нем того мужчину, за которого выходила замуж. Сейчас передо мной просто чужой мне человек.

— Ты думал, я буду бежать за тобой босиком, умоляя не бросать меня? Такого не будет, мой милый. Отпусти, или я закричу. Стены у нас тонкие, ты и сам знаешь. Незаменимых людей в мире нет, ты мне нашел замену, а я скопирую твою идею. Отпусти, или я вызову полицию.

— И кто же этот счастливчик сегодняшнего вечера? Раз ты готова заявить на меня из-за него.

— Пожалуйста, это твой напарник, Сережа, которому ты все продал, — надеваю улыбку на лицо, чтобы скрыть подступающие слезы. — Больше продавать нечего! Квартира эта в ипотеке, можешь попробовать договориться с банком.

— Уже Сережа, значит? — с ядовитой усмешкой вздергивает бровь, и его выдержка трещит по швам.

— Да, Сережа! На которого мне приходится работать

— И каким же местом ты работаешь? А? Трахаешься с ним?

— Задам тебе риторический вопрос: а тебе-то что?

— Сука!

Опрокидываю стакан с водой ему в лицо и вырываюсь из болезненного захвата. Хочу быстрей скрыться из этой кухни в своей комнате и запереться на тысячу замков. Он догоняет меня в коридоре и, не рассчитав силу, пригвождает меня к стене, разбивая наше зеркало, в которое мы любили смотреться перед уходом на работу, перед которым целовались и даже занимались любовью. Оно осыпается на пол так быстро, с громким звуком. Это не стекла, это я и он разрушаемся. От удара некоторые осколки режут мне руки.

— Не надо, — не в силах сдерживать свою боль начинаю плакать.

Слезы для него как знак «Стоп». Он ослабляет хватку, и наконец-то красная тряпка слетает с его глаз. Голос становится мягче и каким-то испуганным.

— Ксюш…

— Оставь меня, — шмыгаю носом. Осматриваю руки.

— Ксюш... Прости...

— Оставь меня, — захлебываюсь слезами. — Забирай все что хочешь и уходи. Сейчас же.

Поднимется во весь рост и со всей силы ударяет кулаком в стену. Следом летит другой кулак, в то же место, и так несколько раз, пока в перегородке не остается хорошая вмятина и кровавый отпечаток. Ногой открывает входную дверь и с такой силой хлопает ею, что она бьется, но остается открытой.

Прошу добавить книгу в библиотеку, если нравится)))

24. Глава 24.

Игорь

Иду по коридору к лифту, и мне хочется разбить каждую соседскую морду, что высовывается из-за двери и грозит правоохранительными органами. Нервно жму кнопку вызова. Чертов лифт не спешит ко мне, останавливаясь на каждом этаже. Ударяю ногой по створкам. В спину летит:

— Хулиган! Дебошир! Чинить будешь.

Не дожидаюсь его, спускаю по лестнице и не могу успокоиться. Смотрю на свои кисти, исцарапанные осколками. Да как же так! Вывела из себя своими двусмысленными фразами.

Спровоцировала. Неужели нельзя все мирно решить! Не как наши соседи, которые, разводясь, бились на выживание. А потом еще детей рвали, кто с кем будет.

Я вообще никогда не был ревнивым. Ревность — это для неуверенных в себе людей. А я не из таких. А поднять руку на нее — табу. Но когда из окна, выходящего во двор, увидел свою еще жену в объятиях другого, как током тряхануло. Не заметил, как сдавил картонный стаканчик с горячим кофе, и все его содержимое вылилось мне на руку. Мне захотелось выйти и набить ухажеру рожу. Так вот почему трубку не брала, а я допустил мысль, что сотворила с собой что-нибудь от непринятия реальности. Но все оказалось иначе.