Она подходит ко мне, расталкивая остальных локтями и обнимает, крепко обхватывая ручками.

— Ты вернулась, мама, — шепчет она, так, что даже я едва слышу. — Я знала, что ты вернешься, я просила богов и они услышали меня.

Детишки начинают подходить ко мне со всех сторон, преодолевая первую неловкость, и спустя минуту, они уже галдят, без остановки засыпая меня вопросами со всех сторон.

— А что ты там видела? Что там, после смерти?

— Ты правда сама выкопалась из земли?

— Ты теперь бессмертная?

— Нет, я не бессмертная, — говорю я, чувствуя, что от нахлынувших чувств, едва могу дышать.

— Ну, ну, хватит, — слышу я крик Тамары, пожилой полноватой женщины с неизменно скорбным лицом. — Вы задушите несчастную Дженни! Разойдитесь, не толпитесь. Иначе я отправлю вас всех по комнатам.

— А что это за страшные дядьки с тобой? — Кричит Хвастун Джо громким писклявым голосом. Его вытянутое, всегда удивленное лицо, сейчас кажется еще более изумленным, чем обычно. Ему только стукнуло десять лет, но среди всех воспитанников моего небольшого приюта он пока самый старший. И, определенно, самый неуправляемый. Большую часть своей маленькой жизни он провел в трущобах, попрошайничая, большей частью. для выпивки своему отцу. Я забрала его с улицы, после того, как его отец умер, а до этого, он наотрез отказывался расставаться с той ужасной жизнью, которой жил.

— Невежливо так говорить о взрослых, Джо, одергивает его Тамара, — это уважаемые люди, они сопровождают Джейн, чтобы никто ее не обидел.

Уилфред, здоровенный воин, переминается с ноги на ногу и переглядывается с Джастином, еще более здоровенным телохранителем с кустистой бородой соломенного цвета и руками такими, словно он только и делает целыми днями, что гнет подковы. Теперь они двумя грозными тенями следуют за мной по пятам, вообще не оставляя одну.

— Вот это ручищи, — восхищенно говорит Хвастун Джо. — Наверное вы хорошо умеете бороться. Но моего отца все равно бы не одолели, даже вдвоем.

— Возможно, — говорит Уилфред.

— Как говорил мой отец — большой шкаф громко падает.

Уилфред хмурится и бросает взгляд на мальчика.

— Лучше не приставай к ним, — говорит Мэгги, они тебя в два счета в лепешку превратят.

— Когда я вырасту, я буду побольше даже, чем вон тот, длинный, кивает Хвастун Джо на Джастина. — Да я бы и сейчас с ним разделался, но не хочется.

— Если ты будешь столько же болтать, ты не вырастешь, — едко говорит Мэгги.

— Молчи, малявка, — говорит он и дает девочке подзатыльник.

Уилфред прочищает горло, так, что все вдруг замолкают.

— Мисс Райт, значит то, что мы принесли, можно уносить обратно? Похоже, некоторые не слишком рады нас видеть.

— Что принесли? — загораются глаза Хвастуна Джо.

— Сладкие конфеты, пирожные, праздничный торт, орехи в сахарной глазури и еще много всего, чего не дают задирам и тем, кто не научился вежливо себя вести, — говорит Уилфред.

Лицо Джо вытягивается еще больше.

— Но я… Я не хотел… Я только шутил.

— А нам? Нам можно сладости? Ведь мы же хорошо вели себя да? — спрашивает Джимми, хлопая голубыми глазками.

— Тебе можно, так и быть, — басит Уилфред.

— Ура!

Мэгги смеется, глядя на краснеющее лицо Хвастуна Джо.

— Всем все можно, — говорю я с улыбкой. — И Джо тоже получит свое, если извинится перед Уилфредом.

***

Проведя несколько часов с детьми я совершенно забыла обо всем, что было до этого. Все мои тревоги и неясные переживания отошли на второй план, оставляя место лишь радости общения с каждым из деток.

Когда я прощаюсь со всеми и выхожу, на улице уже дело идет к вечеру, тени удлинняются и солнце светит мягким желтым светом, отчего на душе становится еще лучше, и кажется, что впереди меня ждет только хорошее.