Дёргается верхняя губа, но, к счастью, в этот момент он смотрит на сына и мне удаётся быстро взять себя в руки. Храбрюсь. Мне горько и тяжело. Гораздо хуже, чем ему, но для меня теперь единственные ценности — я и Сашка, а развод это единственный выход, при котором мне удастся сохранить самоуважение. Как бы Кирилл не отпирался, мы оба хорошо понимаем, что она не была первой и вряд ли станет последней, а раз так, теряется всякий смысл нашего брака. И, кстати…

— А вообще, Самсонов, тебе что, секса не хватало? — он резко поворачивается в ответ на откровенное издевательство.

Понимаю, почему в трудные минуты героини романов спешат прикурить, мне бы не помешало занять чем-то руки, но вместо этого я продолжаю смотреть на него с лёгкой улыбкой на лице, а рука всё так же расслабленно лежит на колене.

— Кто он? — сдёрнув очки, Кирилл сверлит меня по-настоящему бешеным холодным взглядом. — Ты слишком радуешься, так что признавайся, Кира! — его рука накрывает мою ладонь, и со стороны мы наверняка смотримся счастливой семейной парочкой. Вот только никто не знает, что вместо лёгкого поглаживания, он до боли сжимает мою руку. — Давно ты с ним спишь?

— Ты бредишь, Самсонов! — губы кривятся в презрительной усмешке. — В отличие от тебя слово «верность» для меня не пустой звук.

— Тогда из-за чего ты так счастлива?

— Счастлива? — мой нервный смешок слышит лишь он. — Ты идиот? — Кирилл дёргается, но молчит. — По-твоему я мечтала выкинуть на помойку восемь лет жизни? — Сашка машет нам рукой, и мы синхронно улыбаемся в ответ. — Между нами много чего было, но уходить я не хотела никогда.

— Так оставайся! — его ладонь скользит по моему плечу, притягивая ближе. Пытаясь это сделать, но я резко поднимаюсь со скамьи. — Сохрани семью, Кира, и, клянусь, ты не пожалеешь!

В такого Кирилла я когда-то влюбилась — сильного, уверенного, самоотверженного, но это было до «Надежды» и дешёвых простыней. До пустых обещаний и разорванного на ошмётки доверия.

— Я уже жалею, Кир! — сознание ловит счастливый Сашкин крик каждый раз, когда медведи выныривают, отфыркиваясь и мотая лобастыми головами. — Жалею, что не ушла сразу, стремясь сберечь спокойствие сына. Что…

— Простите! — слышу за спиной, но ощутимый толчок заставляет потерять равновесие, и я лечу вперёд, но испугаться не успеваю — Кирилл ловит, обхватив сильной рукой за талию и крепко, до хруста ребёр, прижимает к себе. Он же кидает злой взгляд на виновника. — Я вас сильно ушиб?

— Смотрите под ноги!

Самсонов поддерживает меня под локоть, пока я пробую наступить на подвёрнутую ногу. Последний раз, когда эти босоножки меня подставили, я ушибла колено о гранитную ступень, радуясь тому, что лестница, как и весь дом, принадлежали известному хирургу, приятелю Кирилла. И этот раз переполнил чашу моего терпения, осталось лишь добраться до мусорного ведра.

— Кир, ты как?

Сегодня же найду нам новое жильё! Нельзя избавиться от воспоминаний за пару дней, особенно, когда мой локоть в его руке выглядит настолько хрупким, что я начинаю ощущать себя феечкой из мультика. И Кирилл бессовестно этим пользуется.

— Кира? — спокойный тон и не лишённые достоинства извинения кажутся знакомыми, как и разноцветные глаза стоящего перед нами мужчины.

— Хоффман, — спасибо авиаторам, скрывающим выражение моих глаз.

— Какая неожиданная встреча, — так бывает, когда ежедневно видишь коллег, однокурсников, одноклассников и уже не представляешь их где-то вне того мира, где они — привычный устаканившийся фон. И теряешься, стоит столкнуться с одним из них в совершенной другой реальности — зоопарка, ресторана или торгового центра. — Представишь меня своему спутнику? — тонкое изощрённое издевательство не входит в его обычный арсенал.