– Вон все из комнаты! Вон! – реву не своим голосом.

Они зажимают уши и спешат уйти. Подгоняю своим видом, готовый вышвырнуть всех своими руками.

– Никому не выходить из дома! Всех найду и тогда пеняйте на себя, – рычу в коридор, чтобы каждый слышал и с шумом закрываю дверь.

Не может помочь. Зачем тогда вообще брался. Нечем лечить ему, что за лекарь такой. Вообще нечем, а не в чемоданчике выходном нет. А компетентен ли он, или так, шарлатан? Все может быть, но это я выясню позже. Сейчас меня интересует лишь пара.

Не могу поверить, что это конец. Душу рвет, поймать энергию все сложнее. Нить между нами все тоньше. Стараюсь схватить ее, но делаю хуже. Пожалуйста, Великие драконы, молю вас. Пусть она живет. Пусть наслаждается жизнью, только нее губите.

Она ведь совсем юная.

Не уберег, из-за меня все, так накажите меня.

Ложусь рядом с ней, прижимаю к груди, глажу золотые, словно само солнце, волосы, губы цвета спелой вишни, любуюсь пушистыми ресницами. Она красива, не на шутку красива.

Девчушка из деревни, она затмила многих, а для меня всех, своей красотой, но я не хотел, чтобы она знала, какой властью надо мной обладает, и так ни разу не сказал, как восхищен ее красотой. Глупец. Самый настоящий и жалкий глупец.

Все время задерживался в совете, соглашался на вылазки, лишь бы не быть с ней рядом, лишь бы связь не крепла. Чем дальше мы, тем сложнее привязка. Но сейчас, не слыша стука сердца, не чувствуя теплого дыхания, жалею. Жалею обо всем.

Маленькая, доверилась мне, вверила жизнь, которую я отнял… отнял собственными руками.

– Прости меня, прости, Ана. Я не хотел. Пара моя, золотой цветочек мой. Открой глаза. Вернись ко мне.

Бессвязно бормочу, желая, чтобы вернулась. Молюсь всем Великим драконам, но она так и не приходит в себя. За что вы так нас покарали? Почему ее? Услышьте же меня. Заберите мою жизнь, не ее. Прошу.

Я многое пережил, стольким ее обидел. Мое место там, в небытии, не ее. Ей слишком рано. Слишком.

Крепче сжимаю в объятиях, не могу надышаться ей, насмотреться. Хочу запомнить такую. Но разве это возможно?

Совсем недавно хотел, чтобы ее не было, чтобы быть сильным и жить прежней жизнью. Казалось бы, вот он, шанс. Но, вместо сердца, теперь дыра. Зияющая дыра, которую ничем не заполнить. Нет сердца моего, остановилось. Не бьется.

– Раздавишь, пусти, – слышится тонкий писк в районе груди и у меня округляются глаза.

– Жива? – но я ничего не почувствовал, дыра так и осталась в груди.

Смотрю на нее и не могу поверить, что слышу ее голос, вижу, как недовольно смотрит на меня, хмуря бровки. Это видение. Я сошел с ума от стресса. Это невозможно. Внутри меня тоска, от которой хочется взмыть высоко в небеса и броситься камнем вниз, чтобы не быть одиноким.

– Пусти меня, Кондор, – хнычет, кривясь от боли, и я отпускаю ее.

Илиана отползает от меня в сторону, а я сомневаюсь, что все еще в себе. Тянусь к ней рукой, глажу потемневшие от влаги волосы, румяные щеки. Хочу убедиться, что это не мираж. Она смотрит на меня, как на больного, а я прислушиваюсь к себе.

Мне больно, мне одиноко, меня тянет к той, кого потерял. Значит, мираж. Если бы она была жива, то я бы почувствовал ее, не было бы жгучей тоски.

– Леди Илиана, – в комнату врываются все.

Служанка, лекарь, еще несколько зевак стоят у двери и тут я понимаю, что это не мираж. Она действительно жива. Лекарь забежал с той стороны кровати и начал осмотр. Его руки порхают над ней, брови то расслабляются, то хмурятся. Пара смотрит на нас с подозрением.

Ничего не понимаю. Как такое возможно? Она не дышала, сердце не билось, я перестал чувствовать ее жизнь, а теперь она смотрит на мир большими глазами.