– Хватит! – пропищала полузадушенно. – Крэйн, не надо.

– Замолчи, – прошептал он, продолжая поглощать меня. – Я все равно тебя никуда не отпущу. Никому тебя не отдам, Саншайн, – последнюю фразу он уже бормотал словно в горячке. Но я знала, что опьяненный желанием Крэйн может городить ерунду, а потом делать вид, что ничего не было.

Супруг стянул с меня лиф платья, как делал за этот год не раз, и принялся сводить с ума. Его ласки были грубыми, но я никогда не чувствовала боли. Я просто тонула в водовороте ощущений, из которого не могла выбраться, а в этот раз все чувства перемешались с ненавистью и, казалось, стали еще острее.

Это все проклятая связь истинной!

В тиши зарождающейся летней ночи еще долго было слышно, как поют сверчки, как дышим мы и как жалобно звякают бубенцы моего браслета. Я корила себя за то, что чувствовала. Корила за слабость и зависимость. За то, что поддавалась его жадным рукам. За то, что взорвалась волнами наслаждения, приникая к голодным губам дракона.

Когда все закончилось, я смотрела уже не на розовое закатное небо, а на звезды, что так стремительно наполняли чернильную синь над моей головой.

Супруг поправил на себе одежду, равнодушно оглядел меня, сжавшуюся на краю скамьи, и просто молча ушел. Я же позволила себе беззвучно разреветься, чувствуя в груди дыру размером с остров. Если там что-то и было, то сейчас окончательно умерло. Мой дракон просто опустошил меня.

Посмотрела на Азафа и горько улыбнулась, подумав, что мне уже точно нечего терять.

– Я не стану твоей, – тихо проговорила окончание переиначенной клятвы и сжалась, когда натянутая нить с пронзительным треском разорвалась где-то внутри.

Адская боль накатила с такой силой, что я свалилась со скамьи и пальцами вонзилась в землю. Казалось, кто-то раскаленным металлом выжигает мои внутренности и выдавливает из вен кровь с кислородом.

Я хватала ртом воздух еще несколько мучительно долгих минут и мечтала умереть на том же месте, лишь бы все это прекратилось. Ночной воздух совсем не освежал, а бесчувственный каменный дракон смотрел на меня с укором, словно бы мог выражать неодобрение к тому, что я сделала.

И в тот миг, когда меня начало отпускать, из дома раздался жуткий рев, сотрясший стены. Жалобно зазвенели стекла окон, в которых хаотично и стремительно стал зажигаться свет. Домочадцы засуетились: лорду стало дурно и ему срочно понадобилась помощь. Никто сейчас и не вспомнил бы про униженную леди Арнетт, брошенную в саду.

Я с трудом поднялась на ноги, посмотрела на конюшню и кивнула своим дурным мыслям, которые выглядели в сознании так маняще.

Сонный Даэл как раз выскочил на улицу и увидел меня – растрепанную, медленно выбиравшуюся из сада. Изумленно кивнул и уже хотел проскочить мимо, но я его задержала, понимая, что одной мне не справиться и помощь кучера в деле побега будет весьма кстати.

– Ты за лекарем? – устало спросила я.

– Да, леди А… Саншайн, – исправился с виноватым видом.

А мне было уже абсолютно все равно. Я махнула на это рукой и тихо попросила:

– Запряги мне лошадь, Даэл. – Я отдернула рукав платья и продемонстрировала отсутствие метки. – Лорд больше не имеет права меня здесь держать.

Мужчина удивленно переводил взгляд с моей руки на лицо и обратно, не понимая, как такое могло произойти. Но я уже ничего не чувствовала: ни раздражения, ни недовольства, ни смущения. Единственное, чего я хотела, – это добраться до своей спальни в родительском доме, принять ванну, а после забыться крепким сном.

Когда Даэл вывел лошадь из конюшни, я с благодарностью приняла поводья, забралась на кобылу, оседланную дамским сиденьем, и тронула пятками округлые бока, понукая животное идти.