- Конечно, папенька! – изображаю искренность.

- Не вздумай мне соврать, Юстина! – ледяным тоном приказывает он, грозя пальцем с почерневшим от грязи ногтем, - иначе вышвырну тебя из дома вместе с твоим подкидышем!

С великой радостью уберусь отсюда сама, ещё и сестру прихвачу. Но мне нужно время, чтобы родить дитя. Уйти сейчас… Соблазнительная мысль, но куда? Кому я нужна, беременная? Да и потом, с маленьким ребёнком на руках?

- Я беременна от Райлена, - повторяю в который раз.

- А вот эта хрень… Про золото… Это точно правда?

- Конечно! – фыркает Дарла.

- Да, папенька.

- Даже я о таком слышала, - мама присоединяется к нашему вранью.

Спасибо хоть за это.

Пока отец приходит в себя и раздумывает о «моём подкидыше», словно этот ребёнок совсем ему не внук, мы с Дарлой прячемся в комнатушке, где провели детство. Две пружинные кровати да убогий платяной шкаф – это наша комната. На стене над моей кроватью всё ещё виднеется рисунок мелом: солнышко с длинными лучами, а под ним – влюблённая пара, держащаяся за руки.

Уже тогда я мечтала связать свою жизнь с любимым.

Связала…

Прошу сестру выдать мне свежую одежду, и получаю платье, которое носила ещё в подростковом возрасте. Даже не латанное! Лишь местами потёртое.

Но, когда переодеваюсь, происходит нечто невероятное. То, что я даже не знаю, как расценить. Когда моё красивейшее платье, подаренное Райленом, остаётся на полу, я слышу изумлённый возглас Дарлы.

- Тина! У тебя под лопаткой метка истинности!

Она подбегает, касается моей кожи пальцами.

- Вот тут! Такая яркая, аж светится!

- Не шути так! – пугаюсь я.

- Это не шутка! Сейчас покажу.

Дарла достаёт из сундучка в шкафу старое потемневшее зеркало. Она старается отзеркалить метку так, чтобы я смогла её увидеть.

- Сестрёнка, - шепчу потрясённо, - это метка Райлена! Наверное, переродилась. Стала сильнее. Возможно, из-за беременности...?

Она такая насыщенная, угольно-чёрная, с красными отливами по краям, что на её фоне метка Лилы смотрелась бы как свеча на фоне солнца.

Сестре мои слова не нравятся.

- Дожили! – всплёскивает руками она, - только не вздумай возвращаться к нему по этому поводу!

- За кого ты меня принимаешь? Он избавился от меня, как от надоевшей кошки. Собственное дитя не признал, вообще не поверил мне, или сделала вид, что не верил! Это ещё хуже. Этот мужчина для меня умер, Дарла. Чтобы там я к нему не чувствовала.

- А ты чувствуешь всё ещё? – вкрадчиво спрашивает сестра.

- А ты? – брякаю, не подумав.

Она оторопевает. Шевелит губами, пытаясь придумать, что ответить, но молчит.

- Прости! – я тут же раскаиваюсь.

Переодевшись, валюсь на кровать, как мешок картошки.

- Мой муж был не таким, как твой, - сестра тихо присаживается на свою кровать, - он не хотел меня покидать. Несправедливость забрала его.

- Почему ты не рассказала мне, Дарла? Что тебя выдали замуж.

- Супруг велел не говорить.

- Супруг? – расстраиваюсь я, - я ведь твоя родная сестра! Да что там было такого секретного!

Внезапно глаза Дарлы наполняются слезами, и я сто раз жалею о своих словах.

- Прости меня, сестричка! – снова говорю, садясь рядом, - просто я была очень удивлена сегодня утром, что ты, оказывается, успела выйти замуж и овдоветь за этот год, а я и не знала. И не могла даже поддержать тебя!

- Кэррин что-то знал, - всхлипывает сестра, кладя голову мне на плечо, - как видишь, скрытность ему не помогла.

- А как он… ну, ты поняла…

- Пришли королевские военные. Сообщили мне, что Кэррин погиб при исполнении. Не рассказали подробностей, я даже не видела тела любимого! И не была на похоронах. Мне не позволили военные! Сказали как можно скорее убраться из замка. Как и ты, Тин, я приехала домой без вещей. Ты не представляешь, как отец меня швырял по гостиной, пока я не бросила в него нож. Только тогда немного успокоился.