Господи, потянулась к нему, как кошка к ласковому хозяину, а он просто приманил, чтобы ранить еще больнее, чем другие. Ненавижу себя за то, какая наивная и глупая. Ненавижу его за такую жестокость. Ненавижу, себя больше всех ненавижу.

– Вер, ты опять? Ты просто не в моем вкусе, а Андрей, он реально все, что движется, готов по…, ты меня поняла. Че ты к словам придираешься?

– Я не придираюсь, Глеб. И мне неинтересно твое предложение. Я лучше буду тут, по минному полю ходить, чем соглашусь на твое предложение.

– Ты дура совсем, что ли? Не понимаешь ничего?

– Да, дура. Но я сотрудник клуба. А если и он выполнит что хотел, разве это имеет значение? Я ведь никакая! Даже сейчас пойду и нарвусь на неприятности. Все равно терять нечего!

Кричу на него, на себя, в пустоту, потому что больно. Меня разрывает на кусочки. Слишком долго все скапливалось внутри, еще дольше я гасила в себе эти чувства и эмоции. А рядом с ним меня накрывает. Он своей энергетикой вскрывает все, заставляет раны кровоточить и реветь, как раненый зверь от боли.

– Вера! Да стой, чтоб тебя, – в спину летят его слова, но мне плевать.

Я намерена выйти отсюда и будь что будет. Может, это судьба моя, так зарабатывать на жизнь? Ну, а что. Просто, противно, и самое то, для такой, как я.

– Стой сказал, – едва успеваю приоткрыть дверь, как широкая ладонь захлопывает дверь обратно, и я оказываюсь в капкане расставленных по обе стороны от меня рук. – Сдурела, что ли? Вообще меня не слышишь? Мне высечь тебя что ли, чтобы начала слушаться?

12. Глава 12

Вера

– Тебе какое дело до меня? Пусти, – уже не кричу, не могу, не получается, когда он вот так давит энергетикой, телом, всем.

Кажется, еще движение, и он придавит меня к стенке, как букашку. Все повторяется. Почти один в один. Только вместо стены – дверь, вместо раздевания – расстояние в ладонь. Дыхание Глеба взъерошивает волосы, вызывает странные реакции. Все тело словно плавится рядом с ним, хочет, чтобы прижал, чтобы доказал обратное от своих слов.

Да, я хочу, чтобы он испытывал ко мне желание. Мне хочется быть желанной. В пику ему. Да, вот так. Я женщина, молодая, симпатичная. А он со мной так разрушающе. Или прав, и я правда никакая? Просто возомнила о себе невесть что.

– Хватит строить из себя обиженную. Я тебе ничего такого не сказал. Просто. Прими. Мое. Предложение, – чеканит каждое слово, а во мне все в тугой узел скручивается, а в голове картинки той ночи, когда он провоцировал, ласкал.

Тело помнит те касания, какую дрожь они рождали, и как по коже бежали мурашки. Сбивчивое дыхание за спиной мешает злиться, мешает защищаться. Оно подавляет, заставляет подчиниться, вспоминая ту ночь.

– Нет, – цежу сквозь зубы, потому что мне обидно от его слов. – Никогда. Слышишь? Никогда. Сама справлюсь.

– Сама ты только неприятности на свою зад… попу находишь успешно. Нее заставляй меня, – договорить он не успевает. Дверь начинает открываться с той стороны.

Глеб пытается ее сдержать, но кто-то очень хочет попасть внутрь. Слышится отборная ругань мужчины. У меня даже уши в трубочку готовы свернуться от того, какие слова летят в наш адрес. И мне страшно. Дико страшно стоять на пути двери, ведь, в первую очередь, удар придется на того, кто стоит ближе, а это я.

– Да отпусти ты дверь, – взвизгиваю, когда очередной глухой удар приходится в дверь, пугая до чертиков.

– Соглашайся, и все закончится. Ну! – еще одна попытка открыть, с той стороны доносятся крики.

Чувствую себя бесправной рабыней, за которую в очередной раз все решают. Нет, я не могу позволить всему повторится. Не могу. Прячу лицо в ладошках, потому что так проще отгородиться от того, что происходит. Хочется сбежать, но руки Глеба уже не на уровне головы, а на уровне плеч. Не даст прошмыгнуть под ними. Не даст.