– Ну! – давит на меня, а я лишь головой качаю из стороны в сторону, настолько душит обида. Слова сказать не могу от жалости к себе. – Черт.

Слышу невнятный шепот Глеба, а потом чувствую, как он резко перехватывает меня за талию, и я оказываюсь летящей в воздухе. Делает несколько шагов, разворачивает меня лицом к окну, а за спиной слышен грохот от встречи двери и стены.

– Глеб? Что за выкрутасы? Ты больше места не нашел, где девку взять? Уже ни в какие рамки не лезет, – оскорбления срываются с губ другого мужчины.

Все, дальше унижаться уже некуда. Вернее, меня некуда больше втаптывать, итак вся в грязи.

– Серег, сгинь, а? Неужели не понятно? – басит Глеб, пока я начинаю извиваться, как уж на сковородке, в его руках. – Мешаешь.

– Пусти меня! – хнычу в голос, надеясь, что мне помогут, и кажется, незнакомец улавливает, что что-то не так.

– Глеб. Ты рехнулся совсем?

– Да не лезь ты в это, – и тут хватка ослабевает, чем я моментально пользуюсь и выскальзываю из его рук. – А ну, стой. Вера, чтоб тебя.

Но мне плевать. Я почувствовала свободу и уже бегу прочь. Прочь из этого места. Не вернусь сюда больше. За спиной слышу, как Глеб требует остановиться, но что-то не дает ему догнать меня, или кто-то. Хорошо.

Бегу со всех ног, в легких печет, а бок режет от неправильного дыхания. Улочка, поворот, еще один, третий. Остановка и нужный автобус. Все. Сливается в одно сплошное полотно. Бегу на автомате, мозг сам выхватывает нужную информацию, приводя меня к коммуналке.

Машина скорой заставляет напрячься. Неприятное предчувствие проходится вдоль позвоночника. Только не говорите, что это к нам. Мне еще не хватало на сегодня приключений. Новый рывок бега по лестнице на верх, и да, на носилках выносят Марью Кузьминичну.

– Что с ней? – хватаюсь за руку врача, который последним выходит из квартиры.

– Забираем ее. Дотянула женщина. Теперь на долго у нас останется. Вы родственница?

– Нет. Да. Нет, не родственница. Но можно с вами? – хватаюсь за голову, потому что не знаю, что вообще делать в такой ситуации, да и не пришла я еще в себя от одного, как другое свалилось на голову.

Доктор смотрит на меня и, махнув рукой, дает добро на сопровождение.

Время для меня словно застывает. Скорая помощь, больница, заполнение необходимых документов в приемном покое. Голова кружится от всего происходящего. Слишком много всего происходит. Мозг просто не справляется с реальностью.

Видя мой затравленный взгляд, медсестра даже приносит кружечку чая. Благодарю женщину и сижу в коридоре, ожидая вердикта врачей. Даже не представляю, что буду делать, если понадобится большая сумма денег на лекарства. А если операция? У меня нет ничего за душой, чтобы помочь Марье Кузьминичне.

Кто-то скажет, что я ей ничего не должна, и, возможно, будут правы, но я не смогу ее оставить, ведь она меня не бросила.

Не знаю сколько времени проходит, прежде чем ко мне подходит доктор.

– Девушка, вы с гражданкой Фоминой приехали? – мужчина средних лет с хитрыми бегающими глазами оказывается рядом со мной.

– Да, я, – встаю с места, чтобы не быть рядом с ней маленькой букашкой.

– Ну, что я могу вам сказать, женщина долго откладывала операцию. Если не сделать операцию в ближайшие дни, то после следующего приступа мы можем ее не вытащить. С сердцем шутки плохи, как и со всем остальным, плюс все осложняется диабетом у пациентки.

Он говорит что-то еще, но я уже не слушаю. Раз операция, то это не малая сумма. Я если на сто работ устроюсь, могу не успеть собрать нужную сумму. Придется сегодня срочно ехать в ломбард, чтобы сдать украшения. Пускай, хотя бы перед операцией организуют должный уход. А дальше что-нибудь придумаю.