Муж не смотрит на нее, только на меня.

– Увидимся, – усмехается она и выходит за порог.

Как только за ней захлопывается дверь, меня начинает бить озноб, а кожа покрывается мурашками.

– Для чего ты ее позвал? – кажется, что все силы покинули меня.

– Хочешь знать для чего? – играет желваками. – Чтобы снова почувствовать себя мужчиной, а не нянькой! – бьет словами. – Мне все это надоело, Вита. Так продолжаться не может.

– Что именно? – глаза застилают слезы.

– Я не могу больше терпеть это все и не иметь возможности спустить пар.

– Что терпеть, Матвей? Что?

– Тебя и твои капризы, – бьет словами наотмашь, вдребезги разбивая мне сердце.

– Ничего не понимаю, – чувствую, как мгновенно слабеют ноги.

Ищу опору и хватаюсь за дверной косяк.

– Ты… ты постоянно говоришь, что любишь меня. Ты…

Как такое может быть? Ведь он ни разу ни словом, ни делом не дал мне понять, что ему что-то не нравится. А теперь говорит, что устал?

– Я правда люблю тебя… – трет надбровные дуги супруг. – Но то, что происходит в последние месяцы, – это слишком.

– Что слишком? – смотрю прямо ему в глаза, стараясь увидеть там какое-то здравое объяснение.

Матвей не из тех, кто скачет по койкам. Даже в студенчестве он был слишком избирателен в связях и, в отличие от друзей, не пользовался своей внешностью и статусом мажора, перебирая девчонок. И когда мы поженились, я была на тысячу процентов уверена в его верности и порядочности.

– Боже мой, – поясницу прихватывает, и меня начинает мутить. – Я не верю, не верю… – отрываюсь от косяка и прохожу в гостиную.

Меня ведет, мир вокруг начинает вращаться, и ноги подкашиваются.

– Вита! – сквозь шум в ушах раздается голос мужа.

Меня подхватывают сильные руки, и я погружаюсь во тьму.

Мне тепло и хорошо в темном вакууме, и хочется в нем задержаться подольше, но меня упрямо вытягивают голоса и прикосновения.

– Проверим тебя, прокапаем, и будешь как новенькая, – доносится до меня женский голос. – Вот и съездила домой на побывку, да? Это ж надо, давление так упало.

Приоткрываю веки и смотрю на яркий свет, в лучах которого виднеется женский силуэт, похожий на ангела.

Затем свет исчезает и я понимаю, что мне в глаза светили фонариком.

– Ну что, поехали обратно? – улыбается женщина.

– Куда? – хмурюсь, стараясь вспомнить, что вообще произошло.

– В больницу.

Блуждаю глазами по комнате, натыкаясь взором на хмурого мужа, и меня пронзает воспоминание о случившемся. Наша постель и в ней обнаженная девушка, а затем Матвей и его “Я так больше не могу…”.

Сердце пронзает острой болью, и я чувствую, как каменеет живот.

Наш ребенок! Похоже, что снова вернулся тонус, но я не могу потерять малыша.

– Да, пожалуйста, – хрипло отвечаю женщине. – Кажется, у меня снова тонус.

– Пойдем, милая, – она берет меня за руки и помогает приподняться. – Дойдем до машины.

– Я ее отнесу, – говорит муж. У меня все нутро сжимается от его голоса и начинает печь глаза.

– Нет! – выставляю руку перед собой. – Не разрешайте ему меня трогать, – напрягаюсь.

Но Матвей приближается ко мне и тянет руки.

– Не смей! – говорю я строго и выпрямляюсь сидя.

Этими руками он трогал другую женщину. И я не хочу, чтобы он даже приближался, не то что прикасался ко мне.

– Пожалуйста, попросите его отойти. Я беспокоюсь за ребенка. А его присутствие негативно сказывается на моем состоянии.

– Вита, что ты несешь? – напряженно спрашивает Матвей.

– Я сама дойду до машины.

– Нет! Ты снова можешь рухнуть! – рычит муж.

Звук его голоса задевает воспаленные нервы. Меня начинает трясти, и хочется выть в голос, но сейчас я так напряжена, что меня колотит. Снова колотит.