– Ты вообще кто такой? – свекровь шарахается от него в сторону. – Выискался тут.

Я поддаюсь какому-то абсолютно не свойственному мне порыву, наверное, хочется, чтобы все они провалились к чертям и заткнулись. Или, наконец, оказались правы. Чуть придвигаюсь, коротко чмокаю Даню в щеку:

– Я пойду помогу Маше собраться, хорошо? – сжимаю его руку и отправляюсь к ребенку, слушая, что там происходит в коридоре.

8. Глава 8. Марина

– Пойди, – громко говорит Даня. – Побыстрее только, а то тут обстановка для ребенка нездоровая.

– А с гулящей матерью здоровая? – тут же говорит свекровь.

Мы быстро собираем вещи, и моя умная девочка даже ничего пока не спрашивает. Заглядывает мне в лицо своими огромными голубыми глазами и ловит мои ободряющие улыбки и воздушные поцелуйчики.

– Девчонки, давайте быстрее уже, – Даня заглядывает в комнату. – А то я рискую повторить подвиг Роди Раскольникова.

– Мы все, – выходим, держу Машу за руку. – Скажи бабушке “Пока”.

– Пока, – послушно говорит дочка, а свекровь предпринимает последнюю попытку кинуться к двери, но тут же натыкается на Даню.

— Спускайтесь, садитесь в тачку, – кидает мне ключи. – Я нагоню.

Мы наперегонки бежим по лестнице и смеемся. Маруся радуется, что победила. Я пикаю брелоком и машина открывается.

– Мама, – глаза моей девочки расширяются. – Это машина того дяди?

– Да, – улыбаюсь и подталкиваю ее. – Это мой друг, его зовут Даня.

Мы усаживаемся вместе на заднее сиденье, и я прижимаю к себе дочь. Никуда ты ее не увезешь. Никогда не получишь.

Даня распахивает дверцу и заваливается на водительское. Кидает на приборку сотовый с крупными кнопками.

– Фух, боевитая бабка, но время выиграли, – смотрит на нас, подмигивает Марусе. – Поехали за мороженым?

– За настоящим? А зеленое можно? – дочка любит фисташковое, но все время забывает, как оно называется. А Олег не разрешает кормить ребенка продуктами с красителями. Фисташковое мороженое – наш с ней секрет.

– И настоящее. И зеленое. И розовое в голубую крапинку, – улыбается Даня и заводит мотор. – Я ей ключ в замке сломал. Будет сидеть, пока Олежик не приедет.

– Ничего страшного, – откуда во мне эта жестокость? Вроде, не было ее раньше. – К вечеру уже будет свободна.

***

Мы сидим в кафе, и я смотрю, как Маша уплетает мороженое. Вторая порция пошла, но я могу это позволить ребенку. У меня сегодня праздник.

– А папа сказал… – начинает Маша.

– Папа ошибся, зайка, – глажу ее по голове.

– А можно мне поиграть там? – показывает на детскую комнату с целым лабиринтом в несколько этажей и батутом.

– Конечно, можно, – я вытираю ей щечки салфеткой, отпускаю засидевшуюся Марусю и перевожу взгляд на Даню.

Он нарочито громко всасывает через трубочку молочный коктейль и смотрит куда-то перед собой. Вдруг хлопает себя по карману джинсов и достает вибрирующий телефон.

– Блин, – выдает, глядя на экран, и принимает вызов. – Да, бать, – сердитый голос в трубке. – В смысле, прогуливаю опять… Не ну, типа, прогуливаю, но я это… на общественно-полезных началах прогуливаю. У нашей преподавательницы проблемы, я помогаю, – опять ор в трубке. – Да не пизжу я. Реально так. И трезвый, да. Да я вообще в кафе. И ничего, крепче молочного коктейля, – замолкает, качая, головой слушает сердитый голос. – Чего? Да нет, и не под кайфом. Ну все хорош… Давай попозже заеду и дыхну, что ли, на тебя, зрачки свои покажу. Ага, хорошо, завтра, так завтра. Пока.

Сбрасывает трубку и смотрит на меня как-то виновато, что ли.

– У тебя из-за меня проблемы, – констатирую я.

– Неа, – выкидывает стаканчик в мусорку. – У меня из-за себя проблемы. В прошлом году меня взяли на таможне с пакетиком веселой травы в трусах.