– А кто это у нас тут капризничает?

Замечаю, как Амалия сюсюкается с доченькой, и понимаю, чего мне не хватало вчера. Ведь модистка нам абсолютно чужой человек. А моя мать за всё время, что была в комнате, даже не подошла к собственной внучке, только кричала и ругалась.

Леди Клайд записывает что-то карандашом в своём блокноте. Бегло осматривает мою фигуру и снова пишет. Тем временем я беру малышку на руки и баюкаю её.

– Я покажу свою гардеробную, – говорю модистке, – Но мне надо успокоить дочь.

– Конечно, леди Айсгарт, – она понимающе кивает.

Вместе с Авророй на руках захожу в гардеробную. Амалия следует за нами.

– Как замечательно, вам удалось сделать два дела сразу, – улыбается модистка.

Радостно киваю ей. Аврора – девочка, конечно же, ей понравились мамины наряды. Малышка с интересом разглядывает разноцветные платья. Глазки-бусинки блестят, а плач сразу умолкает.

– Сразу видно, кто здесь будущая леди, – отвечаю я, – Давайте приступим, пока она снова не начала капризничать.

Леди Клайд снимает платья с вешалок и осматривает швы в районе пояса. Её выбор останавливается на двух нарядах: первое платье лавандового цвета с высоким пышным подолом и второе небесно-голубое платье А-силуэта с глубоким декольте.

– Госпожа, эти платья я могу переделать за максимально короткий срок, – говорит Амалия, – к завтрашнему вечеру будет всё готово.

Неужели это всё-таки возможно! Я не верю своему счастью. Боюсь представить, что было бы, если бы леди Клайд не взялась за эту работу.

Модистка уехала, а я уложила Аврору спать. Хотела сама отдохнуть часок, но дверь в комнату распахнулась, и на пороге появился тот, кого я так боялась подпускать к собственной дочери.

Рихард Айсгарт.

Мой муж бесцеремонно заходит в комнату, нетвёрдой походкой направляется ко мне. Его сапфировые глаза смотрят куда-то сквозь меня, взгляд расфокусирован. Вьющиеся серебристые волосы слегка запутываются, когда он пытается заправить их за ухо.

Матерь драконица, за что мне всё это?

Осуждающе смотрю на мужа. Где он так набрался? Это заметно по его поведению и резкому запаху, вмиг наполнившему комнату.

Ещё и заявился к новорождённой дочери в таком виде! Ни в коем случае нельзя его пропускать! Повинуясь инстинкту, я вскакиваю на ноги и встаю между ним и детской кроваткой.

– Прочь с дороги! – он резким движением толкает меня.

Сбивает с ног, роняет обратно на кровать. Затем шатаясь, подходит к детской колыбели и хватается огромными ручищами за бортик, нависая над ней. Я мысленно молю всех богов о том, чтобы хрупкие перила кроватки не сломались и выдержали вес огромного мужчины.

– Она только что уснула, – стараюсь говорить как можно тише.

Страх оттого, что сейчас малышка проснётся и испугается собственного отца, так велик, что я шёпотом начинаю умолять его:

– Рихард, пожалуйста, не буди нашу дочь! Отойди от кроватки, прошу тебя!

Муж не слышит мою просьбу, склоняется над Авророй, тянет к ней огромную ручищу, но в последний момент отдёргивает, словно кипятком ошпаренный.

Молю богов, чтобы он отошёл, оставил нашу дочь в покое и мысленно радуюсь, когда Рихард оборачивается ко мне. В его глазах вижу непонимание и зарождающуюся ярость.

– Я выясню правду, – раздражённо шипит он сквозь зубы, – И ты пожалеешь, если солгала мне!

Я солгала? Интересно, какую правду он хочет выяснить? Ведь я никогда не лгала Рихарду, в отличие от него.

С вызовом смотрю в затуманенные сапфировые глаза, хочу высказать это вслух и уже открываю рот, но осекаюсь.

Не могу.

Я сама только что умоляла его не будить нашу малышку. В ту же секунду слышу тоненький плач из детской кроватки.