Мне же не остается ничего, кроме как согласиться выслушать его прямо здесь.

- Ладно, - соглашаюсь нехотя, - выкладывай все, как есть, без утайки и недомолвок.

Кто знает, может, даже лучше, что рядом Яна.

- Во-первых, - начинает свой отчет Герман, - очень жаль, что ты не поехала с нами. Следователь очень удивился и, как мне показалось, был очень недоволен. И не просто недоволен, а выразил предположение, что ты можешь знать женщину, которая оставила у нас девочку. Но почему-то хочешь скрыть это. И вообще в нашей с тобой причастности к происшествию с ребенком он не сомневается. Так прямо и сказал. Я категорически отрицал это, но где мне было одному убедить его в обратном.

- Герман, не тяни. Скажи, что с Юляшей?! – перебиваю мужа, который переливает из пустого в порожнее, жалуясь, как ему было сложно одному.

- А что с ней? Елизавета согласилась поехать с нами. Ведь ребенка невозможно было отодрать от нее. Создается впечатление, что она натерпелась, переходя из рук в руки. И, как видно, не один раз.

Удивляюсь, что он с намеком на сочувствие заговорил о ребенке. Ну-ну.

- Лера, ну что я могу рассказать о девочке? Ее с Лизой сразу отвели в другой кабинет. Правда, потом и меня перенаправили туда. Устроили чуть ли не очную ставку. Задавали ей вопросы обо мне, о тебе. Типа, знает ли она меня, как меня зовут и тому подобные. Естественно, ничего не выяснили. Но, к счастью, обратили внимание на то, что она на самом деле меня сторонится. Правда, следак сделал свои выводы. Дескать я плохо относился к ребенку, поэтому она так себя ведет по отношению ко мне.

Затем меня обязали провести тест на отцовство. Вот только на кой черт, ведь и так понятно, что она не моя. Но кто слушает. А вот что до тебя, то могут быть неприятности. Фомин, следователь, как бульдог вцепился и чуть ли не с пеной у рта орал, что это подсудное дело. Успокоился только, когда я заверил, что ты остро переживаешь ситуацию. Поэтому не могла психологически перенести момент, когда забирали ребенка. Пришлось даже рассказать, что своих детей у нас нет.

Зря, конечно, я это добавил. Дал повод думать, что ты могла похитить ребенка. Короче дурдом! Изворачивался, как мог. Но в итоге пришлось гарантировать, что уговорю тебя, и ты завтра пойдешь к следователю. Если нет, вызовут повесткой.

Слушаю его рассказ, но мысли только о малышке. Единственное, что сказал Герман, - ее временно определили в Дом малютки. До выяснения всех обстоятельств.

- Мать искать будут? – спрашиваю с двоякими чувствами. Нужна ли такая мать ребенку? Да она и предполагаемому отцу не нужна. А мне? Надо выбросить этот вопрос из головы.

- Конечно будут. Поэтому и просил Фомин срочно явиться и описать ту женщину. А также надеется, что ты подробно расскажешь о ваших «разговорах» с девочкой. Ее пробовала разговорить детский психолог, но не тут-то было. Уткнулась носом в Елизавету и молчит. Говорят, вся надежда на тебя. Тебе ведь она хоть что-то отвечала. Короче, ты должна явиться завтра прямо с утра в участок к следователю Фомину.

- Яров, - говорю глухо, даже зло, - надеюсь, ты не забыл свое обещание, что подключишь Громова к поискам?

- Оно нам надо?! Пусть сами ищут. Это их работа. Наше дело – только сотрудничать со следствием. И хватит заниматься ерундой. Лера, это чужой ребенок. Почему я должен бросить все и разыскивать ее мамашу.

- Герман, ты обещал!

- Ну обещал по глупости. Только не думаю, что это разумно. Да и тебе пора одуматься. Хочешь чужого ребенка? Я согласен взять из детского дома. Любого.