- Вот-вот, - перебивает Яна. – Ключевые слова даже если. Но ведь это маловероятно, судя по его поведению и, если верить его словам. Кроме того, требует неопровержимого доказательства. То есть теста. Уверяю тебя, в сложившейся ситуации Ярова просто обяжут сдать материал для обследования, хочет он этого или нет. И вот тогда у тебя могут появиться основания для обвинения его в предательстве, для необоснованной ныне ненависти. Для разбирательства в чувствах к малышке.

- Ну да, я все понимаю умом. А сердце не слышит твоих, да и моих, умозаключений. Оно болит, оно дрожит, оно ранено. И боль эта не утихает, а только усиливается. Может мне к психологу сходить, как ты думаешь.

- К психологу, может, и надо. Но возьми себя в руки. И посмотри на ситуацию со стороны. Смирись с тем, что придется пройти через неоднократные беседы со следователем. Да. Это я тебе, как юрист говорю. И зря ты сегодня сбежала. Нельзя прятать голову в песок, как страус. Надо принять ситуацию и пройти ее с достоинством. А вот когда выяснится, что это все-таки дочь Ярова, тут уж беги к психологу, спрашивай, что с этим делать. Понять, простить, принять? Или же бежать от него и забыть все, как страшный сон.

Этот нескончаемый и сложный разговор прерывается неожиданным звонком в дверь.

- Ты кого-то ждешь?

- Нет, - искренне удивляется Яна, направляясь к двери.

Заглянув в глазок, поворачивается ко мне и одними губами шепчет:

- Герман! Открыть?

12. Глава 11

От неожиданности я ошалело смотрю на подругу. И только киваю в знак согласия. Хотя совсем не готова сейчас к встрече с мужем. При этом напрягаюсь, понимая, что он не просто так примчался сюда. Видимо что-то серьезное.

Герман застыл в двери. Вид его красноречиво говорит, что он на грани. Плечи поникли, брови сдвинуты к переносице, в глазах – усталость и злость. Что могло так вздернуть его? Неужели открылось нечто невероятное?

- Не томи, - выдыхаю я. – Что там?

- А там, - сверлит меня взглядом, - ничего хорошего. И впереди – тоже.

- Ну рассказывай уже, нечего тянуть.

Торопя Германа, внутренне вся съеживаюсь в предчувствии чего-то недоброго. Хотя, как мне кажется, это недоброе уже прочно поселилось между нами. И вряд ли собирается отступать.

- Ты представляешь, - выплюхнул Яров, - они там все умом тронулись. Утверждают, что я отец этой девчонки. И требуют, чтоб назвал имя ее матери.

Меня так и подбрасывает.

- А ты надеялся, что будет по-другому?! Это же само собой разумеется. И, заметь, я тебе говорила то же самое.

В ответ на его ярость во мне вспыхивает неудержимое желание во что бы то ни стало вытащить из него признание. Нет, он думал, что просто так отдаст ребенка, и чистеньким вернется домой, где малышка больше не будет раздражать его своим присутствием.

- Так, - встревает между нами Яна, предчувствуя, что назревает буря, сметающая все на своем пути, - а давайте не будем раздувать пожар. Мне вот только скандала в квартире не хватало. Надо тихо-мирно обсудить ситуацию и решить, как действовать дальше.

Ага, тот случай, когда можно тихо-мирно. И как это она себе представляет. Меня всю трясет от нетерпения. Но стараюсь сдерживаться, ведь иначе он ничего не станет рассказывать. Как прошло. Что с малышкой.

- Мы лучше поедем домой, там все и обсудим, - отвечаю Яне.

Но она одаривает меня таким выразительным взглядом, что вынуждает умолкнуть и дождаться ответа Германа.

Судя по тому, как он уверенно уселся на диван в гостиной, Яров совсем даже не против изложить все в присутствии моей подруги. И, по всей видимости, надеется на нее в качестве фактора, сдерживающего мои бурные эмоции.