Она что, результатами своих кулинарных экспериментов решила не только поместье, но и всех вокруг него закормить?

Она улыбалась.

Очень приветливо.

Слишком приветливо.

Глеб нахмурился.

Белобрысый отхватил полбулки за раз и закатил глаза, как бы давая понять, что ничего в своей жизни вкуснее не ел.

Клоун.

И рожа у него мерзкая.

Прожевав, садовник что-то сказал, и она залилась смехом.

Настоящим, искренним смехом. Он впервые видел и слышал, как она смеётся.

Под рёбрами странно заныло, будто кто-то струну натянул.

Белобрысый отправил в рот остатки булки, и она наградила его второй.

Да она буквально светилась от счастья.

Какого, мать его…

Глеб рванул на себя створку и вышагнул на окаймлявшую эту часть дома террасу.

Она обернулась. Застыла. Улыбка сползла с порозовевшего лица.

— На пару слов, — отчеканил он.

Белобрысый с ним поздоровался, но Глеб и не взглянул на него.

Девчонка распрямила плечи и приблизилась так, будто сделала ему величайшее одолжение.

— Внутрь, — скомандовал он.

— И не подумаю. Мы можем и…

Он схватил её повыше локтя и буквально втолкнул в библиотеку. Защёлкнул створку, задёрнул занавесь.

— Это как понимать?

Она смотрела на него с нескрываемым вызовом:

— Как пожелаешь.

— Полина…

— О-о-о! — голубые глаза расширились в наигранном удивлении. — Так ты знаешь, как меня зовут?

Он сцепил зубы, чтобы не выругаться, и процедил:

— Я задал вопрос.

— А мне нет до него дела! — она развернулась и пошагала к выходу.

Большего не успела.

Он нагнал её у порога, впечатал ладонь в дерево над её правым плечом, второй рукой развернул девчонку к себе и привалил её к двери.

— Какого чёрта ты себе позволяешь? — прорычал он, впиваясь пальцами в обтянутое кашемиром плечо.

— Какого хочу! Отпусти!

Голубые глаза потемнели от гнева. Полные губы кривились.

О, она его ненавидела…

— Сожалею, — его пальцы сжались сильнее. Ни о чём он не сожалел. — Но сейчас всё будет как хочу я.