– Мне? – я теряюсь, ничего не понимая. – Простите, а вы кто?

– Я Юрец. А вы? – он усмехается и внимательно меня разглядывает, в буквальном смысле с ног до головы.

– Я Роза, – отвечаю я. – А.. что вы делаете в этой квартире?

Юрец морщит лоб. Теперь уже рассматривает меня с недовольством.

– Живу я тут, – бросает он.

– Но... – я растеряно заглядываю в квартиру. Моя. Точно. Обои остались те же и вешалка в прихожей. Я бы не перепутала. – Это моя квартира...

– Серьезно? – хохотнув, уточняет Юрец, я киваю. – Ничего не знаю, мне её сдал мужчина.

5. Глава 5

Я ничего не понимаю. Стою потерянная и ресницами хлопаю.

– К-какой мужчина? – начинаю я нервно заикаться. Ещё чуть-чуть и задыхаться начну.

Юрец опять хмурится и неохотно отвечает:

– Высокий, темненький, на вид лет пятьдесят. Представился как Аяз.

– Это мой дядя, – хмурю я брови, – только... как он мог сдать вам квартиру? Она не его. Она моя.

– Ещё раз говорю – ничего не знаю. Квартиру я снял, денег заплатил, за коммуналку тоже плачу... Да и как вы докажите, что квартира ваша? Документы на неё у вас есть? – спрашивает он почти возмущённо.

Я задумчиво поджимаю губы, пытаясь вспомнить где документы. Я помню как я, вступая в наследство, подписывали бумаги. И да, я тогда их внимательно прочитала. Квартира эта – моя.

Но как доказать?

Где эти документы?

– Так что – пока, – фыркает Юрец и захлопывпет дверь прямо перед моим носом. Да ещё с таким хлопком, что у меня почти заклыдывает уши.

Но я стою ещё несколько секунд перед квартирой, хлопая влажными ресницами.

Это как это вообще?

Дядя, без моего ведома, сдал квартиру мамы?

Он не имел на это право!

Он должен был сказать мне...

А мне, мне что сейчас делать?

Бездумно беру свои чемоданы и спускаюсь обратно. Спуск оказывается не легче подьема, с двумя чемоданами, да ещё с двумя сумками, одна из которых лёгкая дамская, другая довольно тяжёлая, дорожная. Она висит у меня через плечо, да ещё так больно бьёт по животу...

На улице дохожу до ближайшей пустой скамейки и падаю на неё, словно без сил.

Глаза на мокром месте, руки трясутся и ощущение такое, что весь мир против меня...

В общем я не выдерживаю, опускаю лицо в ладони и даю волю слезам. Но стараюсь делать это тихо, все же рядом детская площадка и на ней гуляют детишки и мамочки сидят на скамейке напротив. Не хочу вызывать к себе излишнее внимание, но и не плакать не могу.

Так больно.

Так обидно!

Этот день стал самым худшим, после того дня, в который мне сообщили, что мои родители погибли.

– Девушка, у вас все в порядке? — вдруг слышу рядом женский голос. Причём знакомый голос, от него по всему телу странное тепло разливается.

Я поднимаю голову.

– Римма Максимовна? – ахаю я, удивленно и радостно одновременно.

Она совсем не изменилась. Такая же стройная, высокая и красивая. Хотя ей, наверно, уже лет семьдесят. Но больше пятидесяти я бы не дала.

– Я, – улыбается женщина и внимательно ко мне приглядывается, – Роза, ты, что ли?

– Да, я, – киваю я и даже улыбаюсь. Нервно с лица слезы вытираю обеями ладошками.

– А ты что тут? Да ещё с чемоданами, – Римма Максимовна косится на мои пожитки. – Случилось что-то?

Я тяжко вздыхаю, всхлипнув пару раз. А потом делаю нечто странное и для меня самой неожиданное – я вскакиваю с места и бросаюсь с объятиями на Римму Максимовну. И она не сопротивляется, наоборот, прижимает меня к себе, а затем ещё и рукой по спине гладит.

Мы с ней, по сути, чужие люди. Просто соседи. Но бывает так, что соседи становятся близкими. Так и с нами было.

Римма Максимовна живёт на нашем этаже, в трёхкомнатной квартире, напротив нашей. Её дочь, тётя Оксана, которая тоже раньше там жила, подружилась с моей мамой, муж тёти Оксаны хорошо общался с отцом. Мы дружили семьями, праздники вместе отмечали.