Сразу выставляю вперед руки и упираю их в грудь Стаса. По рукам моментально распространяется родное, такое знакомое тепло.

От него идет аромат, сводящим меня с ума. Мужчина, как всегда, одет с иголочки — костюм и свежая рубашка. И я непроизвольно тяну носом этот запах. Хочется, как раньше: прильнуть к нему, положить голову на широкую грудь и просто довериться. Поверить в то, что мы — правда. Что мы существуем, что мы вместе, несмотря ни на что.

Проблема в том, что все это просто фарс, не более того.

Стас кладет одну руку поверх моей, и я тут же сжимаю ее в кулак. Я бы ударила, да силы мои — ничто по сравнению с этой глыбой. Наверняка он даже не заметит моего удара.

Вторую руку мужчина поднимает и подносит к моему лицу. Я не успеваю отреагировать на то, как Стас проводит большим пальцем по моей верхней губе, будто стирая что-то, и тихо говорит:

— Какой же ты котенок, — засовывает свой палец, которым провел по моей губе, в рот и облизывает его.

Замираю на мгновение, а потом будто по голове бьет оглушающий молоток. Собираю все силы и отталкиваю Севера, отпрыгиваю в сторону и ухожу к окну.

Стас стоит на месте, лишь следит за мной как хищник.

— Пошел ты, Стас, — произношу слова с ненавистью. Горло свело, но я продолжаю: — Зачем пришел? Посмеяться надо мной? А чего свою рыжую шлюху не взял с собой? Вдвоем бы поржали над глупой идиоткой, которая верила тебе!

Не могу сдержаться, перехожу на крик. Подлетаю к нему и влепляю пощечину. Я знаю, что у него отличная реакция, он мог бы остановить меня в любой момент, но не сделал этого. Север позволил мне ударить себя.

По щекам бегут слезы, падают на губы, снова болит в душе рана, которую я глушила весь день.

— Мне никто не был нужен, кроме тебя. Никто, слышишь? Лишь ты один. А ты просто чурбан бесчувственный, которому плевать на тех, кто любит тебя, — я никогда не признавалась ему в любви.

Считала, что как только скажу, — окажусь за бортом его жизни. А оно вот как… и любви оказалось не нужно, чтобы оказаться там.

— Зачем ты так со мной? — от крика сводит горло, поэтому я перехожу на шепот. — Я ведь думала, что у нас все серьезно. Ты же про семью говорил… Какая семья с тобой, Стас?

Он молчит, его лицо будто сделано из камня, оно не передает ни одной эмоции. Толстокожий, бездушный мужик. Стоит безмолвно и обжигает меня взглядом.

— Неужели я заслужила такое? Зачем вся эта грязь? Ведь если не нужна… если надоела… можно было по-другому? По-честному все сказать. А ты? Предатель, вот ты кто, Стас Северов!

Должно же что-то дрогнуть на его лице? Но все бесполезно. Он будто не слышит меня, а я так сильно чувствую одиночество, ощущаю в груди давящую боль, которая разъедает изнутри душу.

— Я бы все отдала за тебя. Ради тебя. За что ты так со мной, а? За что?!

— Разве я просил тебя о любви, Алена? — спокойно спрашивает он и цитирует меня: — «Я бы все отдала». А ты спросила меня, нужна ли мне эта жертва? Никто не виноват в том, что ты настроила себе иллюзий и жила в них. Ты знала, что наша связь временна, и вот пришел ее конец. Если ты, конечно, не хочешь быть третьей.

Я не могу слушать это, кажется, меня режут ножом по живому.

Вытираю слезы и обхватываю себя руками сильнее, чтобы хоть так чувствовать мнимую защиту от него.

— Нет. Говори, что тебе от меня нужно, и проваливай, — велю хрипло.

Как можно скорее мне нужно остаться одной, потому что все, что сейчас происходит, еще более невыносимо, чем то, что я видела вчера.

Стас выпрямляется, достает из внутреннего кармана пиджака банковскую карточку.