— Прямо сейчас приведу себя в порядок, налеплю дюжину патчей на все лицо, пообедаю, соберусь и поеду на работу.

— А дальше-то? С ребенком что, Ален? — Риткин голос дрожит, но мне и без того тошно.

— Не знаю, Рит. Не мучай хоть ты меня! — выпаливаю все, на что хватает сил.

Подруга притягивает меня к себе и крепко обнимает. Гоша проводит со мной весь день. Не знаю почему — то ли она боится, что я что-то сделаю с собой, то ли просто хочет быть рядом и поддержать.

Мне же дико больно. Кажется, кто-то прожег огромную дыру в груди, и теперь мне не вдохнуть и не выдохнуть. Будь у меня панцирь, я бы с удовольствием спряталась в него, но у современных принцесс нет панцирей, а вот работа, которая кормит, — есть. Именно поэтому я собираюсь на нее.

Когда все хреново на душе, картинка должна блистать так, чтобы никто не заметил тоски в глазах. Примерно с таким девизом я выбираю самое потрясающее платье, накручиваю локоны, надеваю самые убийственные шпильки и еду на работу.

День отрабатываю на автопилоте, собирая комплименты от коллег и гостей. Лучезарно улыбаюсь и решаю рабочие вопросы.

Возвращаюсь домой. Трясущимися от нервов руками достаю ключи и юркаю внутрь квартиры. Не включая свет, прислоняюсь лбом к двери и впервые за день выдыхаю. Сбрасываю с себя маску. Закрываю глаза, которые невыносимо печет, и уговариваю саму себя не раскисать. Не надо больше слез. Только не это.

Сил нет. Я с трудом отлипаю от двери и сажусь на пуфик.

В темноте коридора мерещатся тени, монстры, поджидающие меня. Я их не боюсь, в моей жизни есть реальный монстр пострашнее фантомных.

Именно он отделяется от стены, включает свет и произносит:

— Ну привет, котенок.

3. Глава 3. Без меня тебе будет лучше

Алена

Под кожей зудит. Хочется засунуть руку и разодрать там все к чертям.

— Какого черта ты тут делаешь? — со злостью выпаливаю я.

То, что для Стаса Северова нет закрытых дверей, — не новость для меня. Не то чтобы он делал так раньше, вовсе нет. Просто я знаю, кто он и чем занимается. Полагаю, вскрытие замков в ночи — меньший из его грехов.

Сейчас же меня злит одно.

Моя квартира — это моя крепость, дом, в котором я могу скрыться от невзгод, непогоды, бед и страхов. Так какого черта ему вздумалось рушить мои стены? Кто он, блин, такой? Гребаный вершитель судеб, думающий, что имеет право обращаться со мной, как с дешевкой?

— Да вот, — беспечно говорит Стас и отлипает от стены, надвигаясь на меня. — Дай, думаю, зайду к тебе на огонек.

Не хочу его близости, не хочу видеть его рядом с собой. Спешно поднимаюсь. Сумка падает на пол, но я не обращаю на нее внимания — не хватало еще ползать у Стаса в ногах. Обойдется, сволочь!

— Для тебя тут больше не горит огонь, Север. Выход там. — Указываю подбородком на дверь, прохожу мимо и иду на кухню.

Я знаю, что он не уйдет. Но и доставать каравай для дорогого гостя не собираюсь. Захожу в кухню и включаю свет. Первый порыв — включить чайник. Скорее автоматически, просто потому что привыкла: раз ко мне пришел Стас, значит, надо его накормить, напоить, обогреть.

Хрен тебе без соли, Север, а не пир на весь мир.

Ожидаемо мужчина проходит за мной на кухню, а я, чтобы не смотреть на него, подхожу к холодильнику и достаю оттуда упаковку молока, наливаю в стакан и выпиваю его.

— Не знаю, зачем ты пришел сюда, Стас, — начинаю я, — но если ты еще не понял, то тебе больше тут не рады.

Мне стоит многих сил, чтобы высказать это и не грохнуться ему в ноги. Кстати, о ногах — они дрожат, но я принципиально не буду садиться.

Север делает два шага ко мне, а я не успеваю среагировать, поэтому оказываюсь зажата между ним и столешницей.