Ну хоть Боров молодец. Завтра, как только деньги упадут, я все. Напишу, что увольняюсь. Вещи Кира соберет. Да и не жаль мне кружку, которая там осталась. Кофта какая-то. Черт с ней.

Макс будто специально дожидается, когда пить начну. Брезгливо произносит:

– Отвратительно выглядишь.

– Твое какое дело? – снова огрызаюсь. – Просто закрой дверь с той стороны и не смотри на меня. Возвращайся к своим блестящим красоткам. Уж они-то не оскорбят твое чувство прекрасного, – хочу говорить безразлично, а получается с нотками обиды.

Залпом допиваю лекарство, обжигая язык.

– Я-то уеду из этой дыры, – говорит с усмешкой. – Только вот и ты отправишься со мной.

13. Глава 12

Застываю от такого заявления. Голова болит и соображаю плохо. Спрашиваю с надеждой:

– Это шутка?

Отрицательно качает головой.

– Нет, – короткое слово прибивает меня бетонной плитой.

– Я. Никуда. Не. Поеду, – чеканю каждое слово. – Дочка болеет. У меня работа и отпуск не дадут, – прикрываюсь всеми способами. Завтра с работы я уволюсь, но Максу об это сообщать не собираюсь.

– Или ты собираешься, или поедешь в чем есть, – отлипает от косяка и перегораживает собой выход. Складывает руки на груди.

С нашей последней встречи Макс стал шире в плечах, массивнее. Поразглядывав его с минуту, понимаю, что выскочить не смогу. Не справлюсь. Даже если сковородку возьму. Не будет стоять и ждать. А ведь он еще занимался какими-то боевыми искусствами.

– Я не могу! Куда на ночь глядя? – кричу шепотом, чтобы не разбудить дочь. Взмахиваю рукой, забыв, что держу кружку. Попадаю по разделочному столу и кружка бьется вдребезги. Осколок впивается в ладонь. – Черт!

Слезы брызгают из глаз. От бессилия. От злости. Шиплю, выдергивая осколок. Сую ладонь под холодную воду. От вида крови мутит. Аптечка на столе стоит. Лью перекись, потом клею пластырь.

А Макс стоит и наблюдает. Безразличный. Равнодушный.

В прошлой жизни бы кинулся помогать. Обработал бы ранку, подул, поцеловал. А сейчас на его лице ни один мускул не дрогнул.

Начинаю собирать осколки. Сметаю щеткой остатки и выкидываю в мусорное ведро. Еще бы пылесосом пройтись, но не хочу Ксеньку будить.

– Собирай вещи. Ульяна, – вновь заговаривает Макс. – Я не шучу. Мне все равно, что ты скажешь на работе. Но утром мы уезжаем.

Это «мы» режет по нервам. Потому что «мы» ходили в рестораны, ездили отдыхать. А потом стали я и он. Отдельно.

– Собирайся. Мне надо кое-что решить.

И в душе вспыхивает маленький огонек надежды. Сейчас Макс уйдет. Но он делает пару шагов, садится на стул. Гасит этот крохотный огонек одной фразой:

– Отсюда мы выйдем вместе, – и окончательно добивает: – Удрать даже не думай. Я не один.

Поджимаю губы.

– У меня нет спальных мест, – проговариваю нервно. А он лишь ухмыляется.

К черту его! Наливаю себе чаю и ухожу в комнату. Нужно добить отчет. И какая-то мрачная радость в груди вспыхивает от того, что мне удалось ускользнуть от Борова. Раскатал губу, что я в порыве благодарности бухнусь перед ним на колени. Обломится!

Пожалуй, это единственный положительный момент. Больше радоваться нечему. Макс, конечно же, подстраховался.

Пытаюсь сосредоточиться на работе и не могу. Опять в квартире вдвоем. И это меня не радует. Даже чаю ему не предложу. Его удобства – его проблемы. Разбираю почту и заявки так, будто все нормально. Завтра ведь с утра проверят!

А завтра утром меня увезут. Ни малейшего шанса, что Макс уедет сам. Еще бы понять, зачем он приехал. За своим. Его здесь только дочь. Но он не проявил к Ксеньке ни капли интереса. Даже не взглянул на нее.