Но от обиды и несправедливости щиплет глаза.

Что дальше то делать?

В любом случае, ответ от вышестоящего руководства получен.

Поднимаюсь со стула. Хочется сказать что-то резкое, потому что я на него понадеялась, а он… Но я не позволяю себе этого сделать.

– Я вас поняла, Игорь Валерьевич. Простите, что отняла ваше время.

Не прощаясь, зашагала к двери.

Вот еще – не увидит никто моих слез. Приеду домой тогда и поплачу.

14. 14

– Женя, ну куда же ты так спешишь? – останавливает меня слега изумленный голос Игоря Валерьевича у самой двери.

– Как куда…? – бурчу я под нос, – надо вещи с рабочего места собрать. В бухгалтерию зайти, надеюсь расчет мне выдадут или…?

Чувствую, как он мою спину взглядом дырявит. А сама дверь с интересом разглядываю.

Нет. Ни за что не повернусь. В глазах-то слезы стоят. Непрофессионально все это.

Кстати, а что там с расчетом то? Или Подснежный решит, что я слишком наглая? И премию ей подавай, и расчет.

– Ну-у, – задумчиво тянет начальник, – вещи собрать действительно надо, но ведь мы еще не договорили с тобой, – я слышу, как произнося это, он подходит все ближе.

И останавливается прямо у меня за спиной. Кладет руки на плечи и почти силой меня к себе поворачивает.

– Женя, Женя, – качает головой с укоризной, когда замечает в моих глазах сырость.

А потом вдруг смотрит по-доброму, ласково даже! Утешающие так!

И у меня от этого взгляда слезы в тройном размере течь начинают.

Нет! Ну что за люди такие?! Неужели не знают, что любое утешение плачущего человека помножит потоки его слез как минимум втрое?!

Еще через миг, случается то, чего я и вовсе не ожидаю. Подснежный, в своем дорогущем пиджаке, притягивает меня ближе к себе. Обнимает. И почти силой прижимает мое мокрое от слез лицо к тому самому дорожащему пиджаку.

Сопротивляюсь, вообще забыв о слезах. Меня можно назвать меркантильной, если в этот момент я только и думаю, как ткань не испортить?! Тут один рукав наверняка стоит как вся моя премия.

– Игорь Валерьевич, – хриплю я совершенно растерянно, – что вы делаете?

Мужчина, ничуть не смущаясь, одной рукой меня все ближе и ближе к себе прижимает, второй вообще по голове гладит.

– Как что? – с удивлением спрашивает. – Девушка плачет. Я успокаиваю.

Понимающе киваю в ответ.

– Ладно, я уже не плачу, – признаюсь откровенно.

Как-то нехотя, с показательным вздохом, отходит. Стул выдвигает, кивает.

– Я все же, не договорил, – произносит.

А когда я послушно сажусь, огорошивает меня окончательно:

– Мне нужна помощница, Женя. Личная. Я решил, что ты на эту роль подойдешь превосходно.

Глаза сверкают торжественно. Вся его поза будто бы ожидает восторженных эмоций с моей стороны.

Но я сижу не шелохнувшись. Глазами только хлоп, хлоп… Растерянно так.

– Игорь Валерьевич, – оглянувшись на дверь, понижаю голос до шепота. – А как же та женщина? Она не справляется? А у меня, если честно, и навыков наверное нет…

Подснежный внимательно слушает, склоняется, чтобы быть ко мне ближе, и тоже понизив голос до шепота, произносит:

– Это Анна Петровна из бухгалтерского отдела. Она тут временно. Пока я не найду постоянную сотрудницу. А почему мы шепчем, Женя Ветрова? – с хитринкой в глазах спрашивает меня.

Выпрямляюсь. Он издевается?

– Нипочему, – отзываюсь уже совершенно нормальным голосом, делая максимально отстраненное выражение на лице.

Забыв о том, что еще пару минут назад рыдала на плече у генерального как десятилетка, руки деловито складываю в замок, одну ногу перекидываю на другую.

– Должность помощницы? Личной? А какие обязанности и… остальные аспекты? – не спешу в лоб спрашивать о зарплате, боясь и впрямь показаться Подснежному слишком уж меркантильной.