– Да, у нее дел по дому много. И еще один рулет в духовке…

– Боже, рулеты! – смеется Лена. – Мамина классика!

Паша подходит к ней, целует в висок.

– Еще раз с победой, – говорит он коротко.

– Спасибо, милый, – отвечает Лена. – Клиент был в восторге! Мы с ним даже немного отметили после заседания. Совсем чуть-чуть шампанского. И все – по домам.

Я смотрю на то, как она поправляет волосы. И вдруг замечаю, как что-то блестит на руке. Я вжимаюсь в кресло.

Представляю вам еще одну книгу литмоба "Искушение измены":

По ту сторону измены

https://litnet.com/shrt/gP9X

10. Глава 10

Ева

Это он.

Браслет.

Тот самый. Я чувствую. Я вижу…

Это он был в тумбочке. В ящике у Глеба.

Он!

И сейчас он на руке у Лены.

Паша берет ноутбук и говорит, что нужно поработать. Уходит. Лена его даже не провожает взглядом.

– Так… – тянет она. – А это подарок от мамы?..

Я киваю. Сама не понимаю, откуда берутся силы.

Лена развязывает ленту, открывает. Внутри – серебряные сережки с маленькими каплями аметиста. Моя мечта. Именно о них я рассказывала маме. А Лена, видимо, – нет.

Лена смотрит на них и морщится:

– Странный выбор. Мне никогда такое не нравилось. Ну ладно. Маме скажу спасибо. Все же подарок.

Мне почти не больно. Уже не больно. Все притупилось.

Я беру чашку и с улыбкой спрашиваю:

– У тебя новенький браслет?

Лена улыбается, показывает руку:

– Ага. Как тебе?

– Классный. Можно ближе посмотреть?

– Конечно!

Она протягивает запястье. Я беру его, как ювелир. Смотрю. И вот она. Гравировка. Это его инициалы. Не Пашины.

Это МОЯ буква.

Этот браслет должен быть мой.

И Глеб должен быть мой!

Он и был моим… Раньше.

Мир рассыпается. Воздух становится густым. Но я держу лицо. Я не плачу. Я смотрю на браслет, улыбаюсь и отпускаю ее руку.

– Очень красиво, – говорю.

И сижу дальше. Пью кофе. Молча.

Снаружи – весна. Внутри – конец света…

Я закрываю за собой дверь, стараюсь не хлопнуть слишком громко, и делаю пару шагов по выложенной плиткой дорожке. Я почти ничего не слышу. В ушах – только гул. Он раздается внутри, словно эхо от удара колокола.

Я иду, но чувствую, как ноги словно сдают. Я оборачиваюсь – дом Лены, такой красивый, с огромными окнами и идеальной лужайкой, остался позади.

Я зажимаю рот ладонью, чтобы не разреветься.

Кажется, будто земля дрожит под ногами. Кажется, я сейчас куда-то провалюсь.

Почему? Почему ты это сделал?! Какой, черт возьми, браслет! Зачем?! Зачем ты, Глеб…

Я вижу эту сцену, как на старой пленке: Лена поправляет волосы, а я смотрю на ее запястье – и вижу то, что нашла у нас дома.

Он не мог... Он не мог быть настолько… жестоким? Глупым? Зачем он положил его в комод? Зачем он принес его домой? Глеб думал, что я ничего не найду? Или – хуже – ему все равно?

Я замираю у ворот, меня не начинают бить судороги. Это не рыдания, это какой-то звериный звук, вырывающийся из меня. Губы трясутся. Я закусываю их, но ничего не помогает – слезы идут все равно. Они жгут, как спирт рану.

Я понимаю, что сейчас просто... упаду. Как будто в меня выстрелили. Ворота открываются – и я выхожу. Хватаюсь за железные прутья, сжимаю их так, что костяшки белеют.

Горло перехватывает.

Я хочу завыть. Просто сесть на землю, обхватить себя руками и завыть, как раненное животное. От боли, от предательства, от этого омерзительного чувства, что ты не просто никому не нужен, а тебя используют. Подменяют. Стирают из привычной жизни.

Но я не позволяю себе лишнего. Не сейчас

У Лены камеры. Она все увидит.

Я отпускаю прутья и иду. Шаг, еще шаг. Один за другим. Ощущаю, как мир вокруг дрожит, как будто все распадается, теряет очертания.