– Я уверена, есть и другие способы тебя подлатать! – громко негодует свекровь, пока карета несёт нас до портала. – Придумал ещё, траволечение!

– Вы сами говорили, что всё можно решить, правильно подобрав чай, – напоминаю я невинным голосом.

С удовлетворением отмечаю, что это приводит свекровь в бешенство. Она с силой стискивает веер, а затем улыбается мне одними уголками губ.

– Конечно. Так я и говорила. Но я могла бы и сама справиться с этой задачей! Кто такая эта Веспула?!

С языка рвутся слова: «Если вы можете мне помочь сами, почему не делаете этого?» Но мне не нужно вызывать подозрения у свекрови. Пусть думает, что я покорна, и не шевелится раньше времени, пока Сэм готовит документы, а я ищу лекарство.

Веспула Хейз… Так вышло, что я прекрасно знала эту ведьму из рода людей, она училась на курс младше меня, а теперь, выходит, стала профессором. Приятно будет встретить в Академии знакомое лицо. Приятельница из прошлого охотнее поможет, а может даже захочет рассказать что-то об общих знакомых.

Впрочем, лучше не ворошить прошлое – оно может напомнить о себе острой болью.

– Доктор Дункан доверяет ей, – говорю я степенно. – Значит, она хороший специалист.

– Неужели хороших специалистов нет в других местах, поближе к Тамейну?

– А чем вас не устраивает величайшая академия альянса? – удивляюсь я.

Лицо Аделаиды расплывается в типичной для неё жабьей улыбке, она снова пускает в ход веер.

– Путь неблизкий, а ты так слаба, моя девочка. Ладно, обсудим это с Эйваном.

От её слащавого обращения меня передёргивает, но я сохраняю вежливую благодарную улыбку на лице. Как же сложно притворяться! Это не в природе ледяных драконов. Всех, кроме Лисанны. Она всегда умела обманывать с кристально-чистыми глазами, Винс даже прозвал её «хрюшкой-хитрюшкой». Наверное, давно стоило насторожиться.

Дома дворецкий поместья, алл Кендлик, помогает мне снять пальто. Я сразу же уверенно направляюсь к каминной зале – обычно Эйван любит сидеть у огня, когда не занят.

– Куда же ты, душечка? – восклицает Ариадна, судя по звуку, путаясь в собственном пальто. – Ты к Эйвану, вот так с порога? А обед? Погоди!

Почему ей так важно задержать мой разговор с мужем? Или она просто не хочет его пропустить ввиду своей любопытной натуры?

Аделаида почти бегом настигает меня и пытается схватить за рукав, но я легко уворачиваюсь и прохожу в комнату. Здесь очень жарко, Эйван стоит у камина, вытянув руку над самым огнём. Открывшаяся дверь заставляет его дёрнуться, он с ругательствами отворачивается к окну, чтобы завернуть руку в ткань, но я успеваю заметить отблеск льда.

Отблеск льда? Откуда? Больше суток прошло с нашего скандала!

Наверное, просто показалось.

– Тебя не учили стучаться? – рычит Эйван.

Его мама влетает следом, всё же хватает меня за локоть и начинает тараторить:

– Прости, что отвлекли, сынок, мы уже уходим!

Отвлекли от чего, разглядывания огня? Я пытаюсь вырвать руку из цепких пальцев Аделаиды, но она словно окаменела, да ещё и сверлит меня пылающим янтарным взглядом.

Эйван поворачивается. Его рука снова спрятана под повязкой. Он смотрит на нас с уставшим покровительственным раздражением, как на надоедливых, но очень верных слуг.

– Это общая зала, в её двери стучать нет необходимости, – говорю я спокойно. – Эйван, я пришла поговорить с тобой. Мне нужно уехать.

Он скучающе смотрит на огонь.

– Всего ничего осталось до приёма у Салини. Я говорил, что ты обязана быть со мной, и ты обещала, что пойдёшь.

– Я вернусь до него, мне нужно всего три дня.

Эйван колеблется, но я знаю его достаточно хорошо – он склонен согласиться. Наверное, думает, что это поможет нам помириться, или так выражает благодарность за согласие пойти на приём.