Но никогда не стоит забывать о присутствии Аделаиды.

– Вилле собралась наведаться в вашу Академию! – тараторит она бодро. – Весьма разумное решение, ведь там ей явно смогут помочь с её недугом, да и она сможет встретиться со старыми друзьями, правда, здорово?

Успеваю удивиться её словам, мне казалось, она была против. Но затем понимаю, что сказано это было не просто так. Ноздри Эйвана раздуваются, зрачки вытягиваются, а радужка полыхает огнём.

– Никогда! – рычит он, и стёкла звенят от драконьего голоса. – Ты не вернёшься в Академию никогда, поняла?!

– Но почему? – теряюсь я.

– Потому что я твой муж, и я так решил!

Исчерпывающе. Краем глаза замечаю довольную улыбку Аделаиды. Она ласково гладит оборку моего рукава – интересный способ поддержать. Как всегда, она пытается смягчить слова Эйвана в своей манере:

– Видишь ли, Вилле, знатная дама не может отправиться в такое путешествие без дуэньи или спутницы соответствующего статуса. Но мне такой далёкий путь не по плечу – столько порталов! А подруг тут ты так и не завела.

– То есть если бы у меня была спутница, вы бы меня отпустили? – переспрашиваю я, но мысленно понимаю: шансов у меня нет. Огненные драконицы не желали заводить со мной дружбу, а вызывать кого-то из Дахраара затруднительно.

Конечно, была Лисанна, но это был тот редкий случай, когда я предпочла бы общество свекрови.

– Разумеется, – цедит Эйван. – Отпускать тебя одну – удар по авторитету семьи. Благородной леди не полагается ездить одной. Но раз у тебя нет спутницы, то придётся сидеть дома, пока я или мама не решим отправиться в Академию сами.

Никогда. Это значит «никогда». В довольных глазах Эйвана я ясно читаю этот ответ.

Прежде чем я успеваю ответить, по дому разносится трель магического колокольчика. Кто-то стоит на пороге.

– Мы ждём гостей? – рявкает Эйван, направляясь в холл. Его мама тут же семенит следом.

Что ж, пойду и я. Быть может, мне удастся заставить их продолжить этот разговор.

Кендлик стоит возле распахнутой двери, от которой веет сыростью и дождём. Дворецкого словно разбил паралич. Две горничные жмутся друг к другу с краю комнаты, вытягивая шеи, чтобы увидеть непрошенного гостя.

Это, несомненно, женщина. Она сбрасывает с лица чёрный бархатный капюшон, рассыпая капли дождя, и оглядывает всех собравшихся.

Аделаида ахает, у Эйвана выступают желваки, а мне хочется истерически смеяться. Кажется, шахматная доска повернулась к игрокам причудливой стороной.

– Руби?

Старшая сестра Эйвана стоит на пороге родного дома и медленно обводит всех насмешливым взглядом. Её янтарные глаза становятся чуть дружелюбнее, когда взор касается меня. Красновато-рыжие волосы примяты от сырости, но в целом это всё та же Руби: от роскошной фигуры, что свела с ума не одного кавалера, до родинки под пухлыми губами, из-за которой её красоту часто называли порочной.

Если Лисанну всегда сравнивали с ангелом, вестником света, Руби называли демоницей. Тот, кто узнавал их поближе, быстро осознавал, что дело обстоит как раз наоборот. Нет никого вернее и добрее огненной драконицы.

В холле повисает немая пауза, и я первая спешу к лучшей подруге, с которой провела не один счастливый день как в академии, так и в доме дель Монроков.

Она заключает меня в крепкие объятия, затем отстраняет и критично осматривает.

– Ну ты и отощала, Вилле! Никто не следит за моей невесткой, что ли? – негодует она, строго глядя на мать и брата. Пока они в оторопи, Руби невозмутимо продолжает наседать: – Почему меня никто не встретил? Я тащила эти проклятые чемоданы на своём горбу!