Подъехав к школе, я провожаю Борю до проходной его частного инклюзивного лицея. Нам очень повезло найти для сына сообщество, где его принимают и не пытаются ломать под общепринятые рамки.

Дальше мы едем к моему офису. «Бамблби» продолжает следовать за мной впритык, совершенно не соблюдая дистанцию.

-- Спасибо вам, Маша, -- Елена снова не может сдержать слёз, и я узнаю в ней себя несколько лет назад. Тогда я была настолько ошеломлена тревогой за Борю, с которой ещё не научилась справляться, что плакала от любой незначительной мелочи.

Я сжимаю ее руки и снова прошу всегда прислушиваться к собственным ощущениям, не пытаясь их обесценить.

Лисовский наблюдает за нами, опираясь на дверь своей машины.

-- Я бы хотела сегодня прийти на матч и поболеть за Никиту, но Егорку не с кем оставить, -- грустно улыбается Елена. – Он пока не как ваш, сразу пугается от любого шума.

Женщина шмыгает и изо всех сил обнимает меня.

Я киваю матери с сыном и иду к зданию бизнес-центра.

-- Слушай, а правда к тебе Лисовский неровно дышит? – мы с Настей сидим рядом на очередной домашней игре. Зрителей сегодня побольше, все, наконец, вернулись в город с дач и отпусков и стучат в забрендированные в цвета спонсоров команды надувные пластиковые палки, издавая при этом страшный треск.

Я поглядываю на Борю, который снова стоит со своими одногруппниками у пластикового ограждения. Сын прижимает руки к ушам, но не выказывает недовольства. Наоборот, улыбается и даже отрывает на секунду ладонь, чтобы изо всех сил помахать Лисовскому. Тот проносится мимо, сосредоточенно хмурясь, но на долю секунды всё-таки поворачивается к прилипшим к плексигласу мордочкам и поднимает в знак приветствия клюшку.

-- У меня сложилось впечатление, что он довольно ветреный и я просто попалась ему под руку, – наблюдаю за тем, как спортсмены встали в позицию для вбрасывания шайбы. Никита легко выхватывает её из-под носа соперника, и игра мгновенно перетекает на поле противника. Сегодня матч с одним из подмосковных клубов и сражаться с ними – все равно, что забирать конфетку у ребёнка.

-- Я видела в новостях, что он порвал со своей моделькой. Уже раз в пятидесятый, наверное. То ссорятся, то мирятся.

Я поворачиваюсь к Насте.

-- Что поделаешь, подобное тянется к подобному, -- разводит руками она. – Всегда так было. Если ты не блондинистая актриса, модель или певица, шансов у тебя практически нет.

-- Блондинистая? – я сдуваю с глаз розовую чёлку.

-- Секунду! – Настя достаёт телефон и забивает в поиск «девушки Никиты Лисовского». Выпадает целая галерея фотографий. И действительно, все его пассии – блондинки модельной внешности. Ни одна из них не похожа на тридцатидвухлетнюю депрессивную женщину с ребёнком аутистом. Наверное, он просто сболтнул что в голову пришло тогда, в первый раз. Это потом он узнал про Борю и теперь я ему нужна только для того, чтобы помочь маме.

Что же тогда означал утренний поцелуй? Я провожу пальцами по губам, воскрешая ощущения. Царапание щетины по подбородку, запах кожи – свежий, мятный, прикосновение мягких губ к моим, яркие глаза, длинные ресницы и рука, схватившая и на секунду сжавшая мой затылок…

Наверняка это всё игра. А может, и маленькая благодарность за услугу его матери… В любом случае я не должна рассчитывать ни на что большее. Я ведь и не собиралась. Ведь так?

17. Глава 17

-- Машка, папа звонил, -- брат набирает меня посреди ночи, -- тревожный знак. Я сажусь в кровати. – Сейчас в аэропорту. Билетов нет, жду отказного. У Нины вернулся рак и прогрессирует очень быстро. Врачи сказали, терминальная стадия.