– Давай, рассказывай. Что такого натворил мой сын, что из-за этого стоит рушить вашу семью, – требовательным тоном произносит Александр, нахмурив брови ещё больше – так, что они почти сложились в одну полоску.

– Александр Сергеевич…

– Только не нужно сейчас уходить от разговора, – внезапно напирает и мой папа. Я вздрагиваю, дрожащими пальцами беру бокал с вином и немного отпиваю. Может, оно должно помочь. Хотя по сути я хватаюсь за него, как за спасительную соломинку. Пока что я только готова разреветься, рассказать, как их замечательный Севушка трахал свою секретаршу в кабинете, и уйти в свою спальню. Закрыться, как маленькая девочка, и плакать-плакать-плакать. Рыдать навзрыд.

– Так бывает, люди могут разводиться по разным причинам, – бурчу я, рассматривая вечерний город в окне. От видимого улучшения от сеанса с Адамом – ни следа. Мне снова плохо, от этого я хочу просто сдаться. Уйти, чтобы меня никто не трогал. Чтобы не слышать претензии сына и не доказывать всему миру, сквозь невыносимую боль, что я чего-то стою и ни в чём не виновата.

– И какая кошка между вами пробежала? – спрашивает Александр, складывая руки на груди. Я усмехаюсь только от того, что он очень близок к истине. Но у правильной и хорошей Виолетты не выходит очернить почти святой образ Адама.

– А… – не успеваю я ответить, как слышу шум в прихожей и радостное восклицание сына:

– Папа! Папа! – и сын бежит по коридору в прихожую. Когда я выхожу из кухни, почти пулей вылетев из-за стола, Костик, и правда, облепляет своего папу полностью, пока Сева, посмеиваясь, хлопает его по спине. После меня подходит и Линка, на секунду посмотрев мне в глаза, она тоже идёт обниматься с неожиданно приехавшим папой.

– Здравствуй, красавица моя, – улыбается Всеволод, – какие у тебя красивые косички, – он присаживается к дочери и целует её в щёчки.

– Это бабушка заплела, – Ангелинка у нас настоящая девочка. На комплимент реагирует, как и все мы, крутится перед папой, чтобы он отметил и её платьишко, поправляет косички, укладывая их заново спереди.

– Ты самая красивая принцесса на свете, солнце, – тепло добавляет Сева. От его доброты и любви к детям моё материнское сердце снова стучит так, что я прижимаю ладони к груди и вдыхаю побольше воздуха.

– Ты к нам на ужин? – спрашивает заботливая дочь.

– Да, – он коротко глядит на меня.

– Супер! Мы с бабушками столько вкусняшек приготовили! – рассказывает Линка. Сева отпускает Костика.

– Ведите тогда, я готов съесть подчистую все ваши кулинарные шедевры.

– Сначала мыть руки, папа! – Костя кивает на ванную, а Сева послушно идёт вымыть руки, только рядом со мной останавливается и тепло улыбается: – Здравствуй, Виол.

– Привет, – киваю и ухожу на кухню.

Сева приходит с детьми спустя пару минут и ещё какое-то время здоровается с родителями. Садится рядом с отцами, пока мамы заботливо насыпают ему побольше вкусностей. Приговаривая, мол, Севушка целый день работал, ему надо восстановить силы. Что-то ещё говорят. Много всего. Но я не слушаю, потому что не хочу быть заботливой женой или любящей женщиной. Ни та, ни другая я больше Севе не принадлежу.

Когда детям надоедает слушать взрослые темы о бизнесе и прочем, они опять уходят играться. К тому же, у Ангелинки вышла новая серия её любимого мультфильма. И теперь у них есть, чем заняться.

– Значит, так, – мой папа снова начинает животрепещущую тему, уверенно осмотрев нас обоих. – Нет таких проблем, которые нельзя решить. Виолетт, даже если Сева тебя очень обидел, и ты не можешь или не хочешь его прощать, дети в нём нуждаются.