Стоп.

Она слышала, что мы с Виолеттой разводимся. Стояла в кабинете и ещё что-то про чай говорила...

Поднимаю на неё голову и хмурюсь.

– Ты ведь слышала, что я развожусь. Уверен, что знала и ранее, до сегодняшнего дня, – хмыкаю.

– И? Я рада, – усмехается так нагло, что я кривлюсь от отвращения.

– Чему ты рада, дура? – вскипаю я. – Ещё раз что-то такое предложишь и вылетишь отсюда. Поняла?

– Что в этом плохого, Севушка? – тихо шепчет помощница. – Почему ты срываешься на мне? Ты сам говорил, что я лучше. Лучше неё.

– Людям, – почти перебиваю её, вставая с кресла, – свойственно ошибаться. – Уверенно хватаю пиджак, портфель, куда складываю ноут, и быстро машу помощнице. – Я уехал, не скучай без своего благоверного.

Если после этого она уволится, я не стану её держать. Нужно было просто сделать выбор в пользу своей жены ещё полгода назад, когда я впервые себе позволил трахнуть другую женщину. Тогда никогда бы не пожалел.

Сейчас я точно в этом уверен. А что мной двигало тогда – чёрт знает.

Едва сажусь в машину, сразу знаю, куда ехать. Я пообещал Ви рассказать своим родителям всё, а потому нужно это сделать сегодня. А делами буду заниматься завтра, всё равно мы только на этапе подготовки к тому самому тендеру. И пока всё идёт по плану, чему я очень рад. Теперь осталось только дожать до конца, добавив двойного усердия.

В магазине покупаю мамино любимое красное, полусухое, папе – сигар в отдельном табачном магазине и без приглашения еду к ним. Как раз к ужину. Время уже около шести, они точно дома.

При встрече отец сразу серьёзно пожимает мне руку, а мама нежно обнимает, сильно прижимая к себе. На всю квартиру пахнет только что приготовленным ужином. Едва успеваю помыть руки и сесть за стол, мама тут же накладывает мне свой фирменный мясной пирог и ставит рядом небольшую соусницу с чесночным соусом.

– А почему один, Севушка? – спрашивает мама, когда мы пригубили вина и начали кушать. – Я так соскучилась по внукам.

– Пап, мам… – решаю сразу сообщить такую нерадостную весть, чтобы хоть с родителями быть откровенным и честным. Насколько могу. – Мы с Виолеттой разводимся.

– Что? – не верит мама, удивлённо хмурясь. Папа молча подпирает кулаком щёку и явно ждёт объяснений. Я же просто пожимаю плечами.

– Вот так, – отвечаю сухо. – Я сделал ей очень больно, и она вряд ли меня простит... Но с детьми я буду видеться, сколько захочу. Участвовать в их жизни и…

– Нет-нет, как это? – мама нервно сглатывает. – Ты сам виноват в этом, что ли? Что ж ты такого сделал, что нужно разводиться? Может… Всё ещё наладится? Зачем вы так поспешно решаете такой серьёзный вопрос? На кону не только вы, но и дети!

– Я просто захотел, чтобы вы знали, как мои родители и бабушка с дедушкой. Виолетта, конечно, не будет против вашего общения с внуками. Просто… Постарайтесь особо не трогать её своими уговорами. Ладно? – улыбаюсь натянуто. – Если мы всё-таки решим помириться, я расскажу.

Вряд ли, конечно, мама с папой станут слушать моё «пожелание». Может, они даже попробуют с ней поговорить или узнать причины… А возможно, будут давить на неё и просить не разводиться. Но если Ви и со мной начала показывать доселе невиданные коготки, то на них выпустит и подавно.

Остаться в доме родителей на ночь и лечь спать в моей бывшей комнате – оказывается, приятно. От моей комнаты только название осталось, конечно. Тут новая мебель и ремонт уже другой. Но всё же… Что-то родное и ценное тут есть. Что-то такое, отчего становиться тепло и безмятежно на душе.

Спустя час мне стало немного спокойнее. Но горечь от того, что я мог бы сейчас засыпать в постели с Ви – никуда не делась. От этой мысли становится невыносимо. Больно и плохо.