Глубоко вздохнув, я оперлась о парапет балкона и посмотрела вниз на город.

Всего десять утра, а солнце уже припекает. И это осень! Страшно подумать, как здесь живется в середине лета, когда даже в столице становится невыносимо душно, а асфальт под колесами машин буквально плавится…

Я дала себе буквально секунду, чтобы задуматься об этом, и тут же усилием мысли выкинула все лишнее из головы.

Это все лирика и попытка оттянуть неизбежное. Если решилась звонить, Оля – звони.

Внутри все переворачивалось, стоило только взглянуть на телефон. А если Дана права? Что делать, если трубку возьмет Костя?

Сглотнув и вытерев вспотевшие ладони о короткие джинсовые шорты, я открыла список контактов, с досадой заметив, как дрожат при этом мои руки.

Соберись, Оля. Ты взрослая женщина, имеющая право злиться и игнорировать чужие звонки. А если будет нечего сказать, всегда можно положить трубку!

Я выдохнула и в тот же момент услышала раздраженный голос дяди.

– Ольга! Я почему должен ждать, пока ты соизволишь дойти до телефона?

– Я была занята, – ровно ответила, чувствуя, как ногти впиваются в ладони – так сильно я сжимаю кулаки.

– Занята она была… – ворчливо повторил за мной дядя. – Отменяй все свои дела и сегодня же возвращайся домой. Хватит дурить.

Невероятно! Отчитывает меня, словно подростка! Да еще и в такой ситуации…

– Я не дурю и домой не вернусь, – с трудом сдерживая возмущение, отозвалась я. – И добавьте немного уважения в голос, если говорите со мной, как дядя, а не как работодатель.

Громкое: «Бах!», – из динамика телефона застало врасплох, заставив вздрогнуть.

– С уважением, говоришь?! А ты его заслужила? – рыкнул в телефон дядя Витя. – Сбегаешь из дома, как малолетка, вместо того чтобы бороться за свою семью. Перестань уже мучить мужа и ответь наконец, где находишься!

На глаза против воли навернулись слезы, а в горле будто образовался комок, не дающий нормально дышать.

Ненавижу, когда на меня кричат, да еще и обвиняя без причин!

– Это я-то Костю мучаю? – кипя одновременно от гнева и удушающей обиды, спросила я. – Да вы меня должны поддерживать, а не мужа-изменщика! Или мужская солидарность для вас важнее родственных чувств?

«Или это не солидарность, а переживания за бизнес?» – хотела бы добавить я, но вовремя прикусила язык.

Не стоит сжигать последние мосты, а такие фразы положат конец любой попытке поговорить.

– Дура ты, Ольга. Как раз о тебе я и беспокоюсь, – зло бросил дядя. – Мы с Радой – невечные. Слюни и сопли тебе подтирать постоянно не будем. Тебе мужик нужен нормальный, чтобы в обиду не давал. И поверь, Костя лучший вариант из возможных. Прекращай истерику и приезжай. Поговорите с ним нормально. Все решите. Пойми, он раскаивается и больше так не будет.

На последнем утверждении я истерично хихикнула.

«Больше не будет».

Это как в детском саду: больше не будет дергать за косички, больше не будет нестирающимися фломастерами разрисовывать лицо твоей любимой куклы.

Больше не будет изменять и делать глупым зайчихам зайчат.

Боже, какой же бред!

Неожиданное веселье схлынуло, так же быстро, как и пришло. Я всхлипнула, дотронувшись до мокрых от слез щек.

И когда они только успели пролиться?

– Нет, дядь Вить. Не приеду, – тихо, но уверенно произнесла я, тыльной стороной ладони вытирая слезы. – И Костя не лучший. Лучшие так не поступают.

Дядя тихо выматерился, но будто бы не в трубку. Слишком тихо, прозвучало.

– Мне некогда тебя утешать и уговаривать, Олга. Я вам не нянька. Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, – он на секунду замолк, давая мне осознать услышанное, и проговорил более жестко. – Завтра чтобы была на рабочем месте, это приказ директора. Не придешь вовремя – уволю с волчьим билетом. Тебя ни в одну фирму не возьмут, и домой, под бок к мужу ты уже вернешься не как невинно оскорбленная, а как просительница. Подумай хорошенько, оно тебе надо?