— В парк? — раздается слегка недовольный писк под моей рукой.

Диля похожа на щенка, который очень хочет получить какую-нибудь вкусность со стола. Тоже смотрит так, что сердце пропускает удар, трогательно хлопая своими закрученными ресницами.

— Да, сейчас поедем.

— Я на горку! — кнопка всовывает мне в руки подарки из центра и бежит к небольшой детской площадке.

— Я на машине, — как бы между делом замечает Риналь.

— И что мне делать с этим фактом? — приподнимаю брови.

— Это я так пытаюсь напроситься с вами на прогулку.

— Мы идем кататься на аттракционах, — язвительно поправляю его.

— Отлично, как раз собирался вспомнить молодость. Что там сейчас у детей популярно?

— Батуты, которые под тобой лопнут, Басманов. Мы договаривались только съездить вместе в клинику, — открываю приложение такси и пытаюсь вспомнить конечный адрес.

Риналь продолжает стоять рядом. Делает вид, что не понял моего намека. Уходить он точно не собирается, и я раздумываю над тем, чтобы сказать ему проваливать прямо.

Оповещение говорит о том, что машина приедет через тринадцать минут.

— Поедешь с нами? — кнопка, вытягивая в мою сторону пыльные ладошки, смотрит четко на Риналя. Ей приходится сильно запрокинуть голову.

— А ты меня приглашаешь, принцесса?

— Да. Можно, мам?

Можно было бы спросить меня прежде, чем приглашать почти незнакомого дядьку в нашу компанию…

На деле же я протягиваю ей влажную салфетку и киваю. Кнопка вьет из меня веревки, и я пытаюсь уговорить свою совесть, что все это только из-за ее больного живота и недавней истерики. Ребенок заслужил немного счастья, а Риналь ей, кажется, нравится.

Пусть отдувается вместо меня на детских американских горках, после которых я становлюсь похожей на безумную ведьму с колтунами на голове.

Со вздохом отменяю поездку и закрываю приложение.

В машине Диля канючит о том, что хочет есть. Мы плотно пообедали перед выходом, так что на первый план вылезают ее любимые вафли со свежей клубникой и сливками, которые после отравления я планировала обойти стороной. Их подают в семейном кафе возле парка, куда мы всегда заходим, когда оказываемся в этой стороне.

— Давай не сегодня, хорошо? — оборачиваюсь к ней, чтобы не разговаривать с лобовым стеклом.

— А когда? — упрямо вцепляется в планшет Диляра.

— На следующей неделе? Твоему животику нужен перерыв от сладкого.

— Ма-ам…

— Я приготовлю тебе сырники через пару дней. И мы купим тот маленький зефир, договорились?

— Машмеллоу. Мамочка, ты у меня такая древняя.

Риналь по левую руку от меня икает от смеха.

Я тактично молчу о том, что кнопка пропустила одну букву, когда меня поправляла, и тянусь к ней, чтобы легонько ущипнуть за пухленькую детскую щечку.

— Древняя, да? — усмехается Риналь, во время того как я выпутываю волосы из ремня безопасности.

— Молчи уже. Ты на фоне меня вообще динозавр.

Мы переглядываемся, и я улыбаюсь. Кнопка иногда выдает что-то такое неординарное, подхваченное в каких-то странных местах. Недавно Диля у меня спрашивала, кто такая любовница и почему у нее ее нет, и я выяснила, что об этой «плохой тете» ей рассказали в песочнице.

Чей-то отец притащил «еще одну маму» домой во время тихого часа ребенка, но мальчик внезапно проснулся. Так же внезапно, как и вернувшаяся с работы настоящая мать. Дите подслушало крики родителей, интерпретировало их по-своему и начало делиться с миром. Мы тогда с кнопкой выяснили, что вторая мама ей абсолютно точно ни к чему.

— Выгружаемся, — Риналь по навигатору паркуется на свободном месте, и кнопка сзади начинает суетиться.