– Так и не ходили бы… Номер мой у вас есть, Дарья Владимировна. Макс мог замотаться и забыть мне что-то передать.

– Ты же сама сказала не звонить и не будить Лизоньку, – женщина протащила свою ношу вперёд, к нашей с мужем обуви, и тяжело осела на коридорный пуфик, чтобы скинуть с себя тапочки. – Вот я и не звоню. Максиму сказала, а он говорит, что ему ты отвечаешь всегда… Соврала мне, получается?

– Я говорила не звонить в домофон и дверь! – у меня от её тона и обвинений глаза на лоб полезли, а свекровь лишь отмахнулась. – Наоборот на телефон нужно, я же сто раз объясняла…

– Да не утруждайся. Я ей добро, а она мне от ворот поворот. Если бы не сыночек – совсем мне и места бы в вашей жизни не было… Тут не звони, там не стучи, здесь замолчи… Да если бы не я…

– Ну Дарья Владимировна, перестаньте, – я вздохнула, не желая ввязываться в этот поток манипуляций, и указала в сторону кухни. – Лиза уже не заснёт, пойдёмте чай попьём? А она с нами рядом в люльке покачается.

Кислотно-зелёный пакет остался лежать в коридоре, а свекровь прошла со мной на кухню, по-хозяйски осматриваясь. Она в привычной ей манере поцокала на миски из-под овощного пюре, стоящие у раковины, и заглянула в неё саму, и только после этого села.

– Вижу, времени у тебя не только на меня не хватает, – сказала она. И смахнула со стола крошки после моего завтрака. С дочкой на руках иногда не удавалось поесть вовсе, а сегодня я быстро похватала со стола вчерашний ужин, одновременно отодвигая всё, до чего могли дотянуться пальчики Лизы и удерживая её от неподходящей еды, и ещё не успела убрать за собой.

Как хозяйка, решившая пожурить нечистоплотную квартирантку, Дарья Владимировна отодвинула тарелку с чашкой на другой край стола и едва не перевернула всё на пол, как я тут же схватила посуду свободной рукой и отнесла к раковине.

– Ребёнок, – я пожала плечами, искренне не понимая как в её глазах должна выглядеть убранная квартира. У нас всегда было чисто, за исключением таких вот утренних моментов, когда заявлялись незваные гости. Шансов навести идеальный порядок к их приходу не было никаких.

– Хорошей хозяйке не помеха, – договорила свекровь, а после потянула руки к Лизе. – Иди сюда, моя хорошая, иди к бабушке.

Малышка уже перестала кукситься и охотно пошла к женщине, а я вздохнула, впервые за утро чувствуя лёгкость, и размяла спину. Позвонки хрустнули, и я с облегчением села на стул, включая чайник.

– Ты ж моя красота, моя хорошенькая, – тем временем ворковала свекровь, перебирая пальцами светлые кудряшки Лизы. Они достались ей от меня, и первое время Дарья Владимировна была явно расстроена, что внучка не унаследовала чёрных волос их семьи и даже косилась на меня с подозрением, а теперь вовсю умилялась ангельской внешности малышки.

Лиза родилась с карими глазами, как у меня, но со временем они поголубели, и теперь она носила в себе черты сразу обоих родителей.

Я разлила чай по кружкам из сервиза, который мама Макса подарила нам после свадьбы – бело-зелёный фарфор с миниатюрными ручками, и одобрение мелькнуло на лице свекрови.

– Максим недавно подвозил меня в поликлинику, и там лежал этот ваш большой телефон, – сказала Дарья Владимировна, делая большой глоток чая. – Где у вас тут сахар?

Лиза вовсю играла с медузами, которые висели над её люлькой, и бабушка послала ей воздушный поцелуй.

– Планшет, Дарья Владимировна?

– Да, там был каталог белья, – причмокнула губами женщина. – Максим сказал, ты выбирала.

– Да, – сказала я, и неприятное подозрение закралось в мысли. Пару дней назад я говорила Максу, что хочу поменять простыни на хлопковые – шёлк, который остался в нашей спальне от дизайнера приятно холодит кожу в жаркие дни, но постоянно скатывается и сползает, особенно если постоянно вставать ночью к ребёнку. Я умаялась его поправлять, поэтому присмотрела комплект хлопкового бежевого белья с простынёй на резинке, пока мы ехали за продуктами. И забыла планшет в машине.