- Какое горе тебя постигло?

- Я Истинная генерала Р'хатриса. И я хочу перестать его любить, потому, что Истинность не оставляет мне и шанса перестать это делать. Дракон наплевал на священный истинный союз. Он пренебрегает им и мной. И я прошу не только за себя, а за всех, кто оказался в такой же западне, как и я.

Наверное, моя речь сейчас выглядит смазанной, неопределенной. Но я говорю то, что я чувствую, не надеясь на понимание служителя.

Пресвятой отец смотрит внимательно. Качает головой и переводит взгляд на статуи.

- Что ты видишь, дитя?

Взглянув на заброшенные, почти осыпавшиеся статуи драконьих богов: Ее Милость и Его Величие, а так же третьего бога людей - Вселикого, задумываюсь.

- Я вижу тех, в кого больше никто не верит. Тех, кто нуждается в любви не меньше, чем я...

- А ты веришь? - сощурившись, проговаривает вкрадчиво старец скрипучим голосом.

Я улыбаюсь совершенно искренне.

Я никогда не переставала верить в них. Я изо дня в день благодарила их за подарок судьбы, за моего мужа, возносила молитвы за удачу в сражениях, за успешные военные дела и реформы, что Эйдан продвигал Главнокомандующему, а тот, в свою очередь Императору.

- Всегда, - выдыхаю, с отчаянной верой. И почему-то твердо знаю, что боги никогда нас не оставляли, как считает большинство.

- Идём со мной, дитя.

- Куда? - я поднимаюсь на ноги, отряхиваю юбку платья.

- Я ждал этого часа, - улыбается служитель храма.

В глазах старца зрачки преображаются в вертикальные. Передо мной старый дракон. Смесь странных чувств опаляет сердце.

- О чем Вы, святой отец?

- О том, что молодые драконы давно позабыли, что олицетворяет собой Истинность. Пора им напомнить об этом. Ведь потеряв важную часть своей жизни, которую они не ценят, только тогда поймут, что все материальные блага ничто по сравнению с этим даром богов, - заговорщически произносит старец.

Я не успеваю даже спросить, как служитель храма продолжает:

- Есть такая печать, называется Асфатум. О нем знает лишь очень старая гвардия и их сыны, - усмехается пожилой дракон. - Всегда хотел поучить молодняк. Но вы, дети мои, пугливые, не ропчущие против воли богов и своих драконов. Вы принимаете унижения, как данность. Миритесь с участью. В этот Храм давно никто уже не заглядывает. В основном молодые девицы просят послать им истинность с богатым и сильным драконом, пробегая мимо Храма. Ну, а сами драконы давно отошли от веры в своих богов.

- Что делает эта печать? - я хватаюсь словно за соломинку спасения, за эту информацию.

- Запечатывает метку Истинности в одностороннем порядке. Такая есть у главнокомандующего генерала О'Шерра.

А по моей коже бегут мурашки от страха от одного лишь произнесенного имени. Жестокий черный дракон, не знающий ни милосердия, ни пощады, ни жалости. Он словно бездушное воплощение силы и войны.

Я слышала, как Эйдан с неприязнью отзывался о главнокомандующем генерале. И сделала выводы, что у него с Дэйраном О'Шерр весьма натянутые взаимоотношения.

- Обратись к нему, дитя, и назови волшебное слово "Асфатум", - тепло улыбается старец.

Морщинистые руки бережно сжимают мои, и я ощущаю, как он передает через прикоснение спокойствие, как остужает мой пылающий от обиды и горечи, разум.

Я люблю Эйдана. Даже после всего, я все ещё продолжаю его любить. Любовь не проходит быстро и бесследно. Она умирает мучительно долго и медленно. Она убивает, раскалывает душу своим уходом. Ее словно вырезают наживую из сердца.

- Спасибо, отец, - произношу я, припадаю губами к морщинистым рукам и спешно покидаю Храм.