Делать было нечего. Родители сыскали ей опытную инокиню, от которой она научилась разумению Священного Писания. Затем Аполлинаpия стала проситься у родителей в святые места, чтобы поклониться животворящему кресту и местам воскресения Христова. Аполлинария была единственной утехой своих родителей, так как ее младшая сестра была одержима нечистым духом, и не могли они согласиться на ее просьбы, но ее неотступность сломила их упорство. Они собрали ей много провожатых из числа своих рабов и рабынь, вручили ей большое количество золота и серебра и, прощаясь с ней, сказали, что, по-видимому, Господь избирает ее инокиней и что они просят ее молиться за них в святых местах. Ее прощальными словами были: «Как вы исполняете желание моего сердца, так пусть и Бог исполнит ваше прошениe и избавит в день скорби».

И вот достигла она Иерусалима и там, перед гробом Господним, молилась о своих родителях. Она усердно посещала там женские монастыри, подавая щедрые жертвы. В то же время она стала постепенно отпускать своих рабов и рабынь, богато их вознаграждая за прежнюю службу. С оставшимися при ней рабами она отправилась в знаменитый город Александрию для поклонения мощам святого мученика Мины. Правитель области, ввиду высокого положения в государстве ее отца, узнав о ее приезде, выслал ей навстречу почетных мужей, а она, отклоняя эту встречу, прибыла в город ночью и сама пришла в дом проконсула. Когда там изумились ее смирению, она высказала им единственную просьбу, чтобы они отпустили ее немедленно, избавляя ее от всяких почестей, так как она хочет свободно молиться мученику Мине. Ей поднесли богатые дары, но все дары Аполлинария раздала нищим. Затем она стала обходить церкви и монастыри Александрии и познакомилась с одной старушкой, которую просила купить ей тайно все нужное для инока мужского пола. Эту одежду Аполлинария спрятала у себя. Наконец, она отпустила на волю последних своих рабов и рабынь, кроме двух стариков, и отплыла к месту упокоения мученика Мины. Потом Аполлинария проехала в крытой повозке в пустыню Скит и навестила живших там пустынников.

Наступил вечер. В безлюдных местах тихо двигалась повозка с возвращавшейся в Александрию Аполлинарией. Крепко держала в руках она заветный сверток с мужской монашеской одеждой и просила Бога дать ей возможность незаметно уйти из мира. Слышались только удары копыт по каменистой почве. Рабы ее, из которых один правил, а другой сидел сзади, молчали. Давно наступила темнота, и лишь звезды освещали дорогу одиноких путников. Аполлинарии казалось, что пробила решающая минута. С бьющимся сердцем она откинула занавеску повозки и увидела, что оба ее раба дремлют. Тогда, стараясь не шуметь, она тихонько сняла с себя мирскую одежду, которую бросила тут же, на дне колесницы, и надела иноческое мужское одеяние: «Господь,– думала она,– Ты дал мне облечься в этот образ, дай мне до конца нести его по Твоей святой воле». Все было тихо. Так же загадочно, задумчиво и невыразимо светились с неба частые звезды, так же ненарушимо было безмолвие беспредельной пустыни. Несколько шагов – и Апполлинария будет навсегда оторвана от миpa. Аполлинария, знатнейшая дева Царьграда, исчезнет, умрет, упразднится – будет лишь свободная душа человеческая, ушедшая в подвиги.

Кто опишет эти последние минуты, когда с чрезвычайной ясностью в душе встают дорогие картины прошлого и с еще большей яркостью мелькают картины, картины захватывающей духовной жизни! Сожаление о родных, тяготение к Богу, последняя борьба с миром, величайший порыв к небу – все это волнует, томит и счастливит человеческую душу…